Не сказать, чтобы Тору полностью был с этим согласен, но идея была не лишена привлекательности: по крайней мере, помощь со стороны им бы сейчас очень даже не помешала. Но лес продолжал мирно шелестеть кронами и признаков обитающей в нем жизни больше не подавал. Мальчик вздохнул, и приготовился ждать, когда пленников начнут выводить по нужде (за раз халийцы выпускали не больше трех-четырех человек).
Ночь уже вступила в свои права, когда очередь дошла до Тору. Под бдительным взором низкорослого, но крепко сложенного халийца, мальчик выбрался из клетки, и с трудом переставляя затекшие от долгого сидения ноги, направился к густым зарослям папоротника, за которыми и было организовано отхожее место.
Идея, которая внезапно пришла к нему в голову, на первый взгляд казалась безрассудной и даже опасной, но ведь это был шанс! Если жуткая пуща действительно считается таким страшным и нехорошим местом, то вряд ли халийцы отважатся пуститься за ним в погоню, да еще и по такой темноте! Мысль о том, что он и сам может нарваться на какого-нибудь дикого зверя, а то и вовсе свернуть себе шею, Тору постарался от себя отогнать.
Убедившись, что затекшие мышцы болят уже не так сильно, мальчик дождался того краткого мига, когда его надзиратель отвернется, и что есть мочи припустил в лесную чащу. Позади тут же послышались крики и, судя по интонации, ругательства на халийском. Вопреки надеждам Тору, за ним все-таки отправили погоню.
Мальчишка бежал, петляя между стволами, словно обезумевший от страха заяц, а крики за его спиной все не прекращались, и кажется даже, становились ближе.
Тору споткнулся о выступающий из земли корень и едва не упал, но каким-то чудом сумел устоять на ногах, и с гулко колотящимся сердцем продолжил бежать, цепляясь одеждой за колючие ветки кустов.
"Дурацкий был план!" – вынужден был признать мальчик, едва разминувшись со стволом, который появился из окружающей темноты, когда до него оставалось всего несколько шагов.
Пуща действительно оказалась жуткой, и чем дальше он забирался, тем дремучей она становилась.
В боку начало неприятно колоть, но останавливаться было нельзя – халийцы все еще продолжали его преследовать.
"Дался я им!" – с досадой подумал Тору, и едва не взвизгнул, когда над его головой вспорхнула какая-то крупная ночная птица.
Думать о том, что с ним сделают, если поймают, мальчику не хотелось, но воображение уже рисовало ему самые страшные картины неминуемой расплаты, на которые была способна его фантазия. От страха и осознания собственной беспомощности хотелось плакать, но Тору только крепче стиснул зубы и постарался выровнять тяжелое дыхание.
Иногда, мальчику казалось, что он видит в окружающей тьме чьи-то горящие желтые глаза, но не был уверен в том, что ему это не мерещилось. По крайней мере, Тору очень хотелось надеяться на то, что это всего лишь расшалившиеся нервы.
Вскоре, мальчик начал замечать (насколько это было вообще возможно в такой-то темнотище) что деревья вроде бы начинают редеть: по крайней мере, ему стало гораздо легче уворачиваться от стволов. А затем, неожиданно, он выбежал на освещенную скудным лунным светом широкую поляну, в центре которой чернела самого зловещего вида башня.
Тору почему-то сразу же вспомнил рассказы отцов-настоятелей о богопротивных колдунах, которые творят свои черные делишки именно в таких вот жутких местах.
Мальчик резко остановился, не решаясь сделать дальше и шагу. За спиной крики халийцев раздавались все ближе, и Тору понял, что он оказался меж двух огней: с одной стороны – возможная встреча с колдуном, с другой – разъяренные работорговцы, которых его выходка явно не привела в восторг.
Выбор был не велик, и мальчик его сделал: один робкий шаг, второй, за ним и третий. Он приближался к башне на дрожащих ногах, надеясь осторожно обойти ее по широкой дуге и со всех ног припустить дальше в лес.
Крики и ругань халийцев слышались уже совсем рядом, когда в маленьких круглых окнах башни внезапно вспыхнул неестественно яркий свет. Дверь, до этого совершенно сливающаяся с черной стеной, резко распахнулась, шумно ударившись о камень, и Тору с ужасом узрел перед собой высокую темную фигуру, показавшуюся в дверном проеме.
Волосы на голове мальчишки зашевелились и он, не выдержав нервного перенапряжения, закатив глаза, осел на траву.