Его откровенность отбросила ее на шаг назад. Выгнала. Его. Затем она посмотрела на доску. Она подпала под его чары, когда искала способы его уничтожить. В словаре, чтобы охарактеризовать ее, было недостаточно плохих слов.
Она прижала руки к лицу и резко обернулась.
— Артур, я не могу говорить… прямо сейчас. Пожалуйста. Иди поиграй… с Китом.
Что-то вцепилось ей в горло. Ногти впились в ладони.
Рука, опустившая ей на плечо, заставила ее подпрыгнуть. Ее глаза распахнулись при виде нахмуренного лица Артура.
— Сейчас и здесь. За эти годы я утешал многих женщин. Узнаю несчастную женщину из всех. Поговори со стариком.
Ее губы задрожали, годы сдержанности дали трещину.
— Нет. Я… не могу. Артур, ты должен оставить меня одну.
Он покачал головой и потянулся, обняв ее. Она слишком боялась причинить ему боль, поэтому не стала отталкивать. Его костлявые руки обхватили ее. Боль, шок и боль — все это пробило лед внутри нее. Она развалилась на части, в большой клубок уродливого плача.
Его бормотание и похлопывания отдавались в ее сознании, когда эмоции захлестнули, оставив головокружение, духоту и тошноту в животе. Когда она не смогла дышать через заложенный нос, то отстранилась. Артур вложил ей в руку матерчатый носовой платок.
— Выпусти все наружу. Тебе полегчает.
Она подумала о Ките, помолилась, чтобы он не слышал ее рыданий из-за звука телевизора. Она не хотела пугать его. Он никогда раньше не видел ее плачущей, потому что она никогда не плакала, даже после ухода Фрэнка.
Теперь она не могла остановиться.
Когда ее лоб упал на плечо Артура, он переместил свой вес. Она не навредит его бедру? Она отступила и вытерла нос.
— Я в ужасе, мне так стыдно, Артур. Мне никогда не было так стыдно.
Его рот дернулся.
— Знаю. Всегда можно сказать, кто самый крутой. Но даже самые крутые плачут, воют, как койоты в каньоне. Я видел многих в слезах. Я смогу это вынести.
— Пожалуйста, сядьте, — выдавила она из-за жужжания в ушах.
Он присел. Ее тело опустилось на пол, так как она больше не могла стоять на ногах.
Его локти покоились на коленях.
— Почему бы тебе не начать с самого начала?
Ее руки потянули за футболку, нерешительность переполняла ее.
— Я не могу тебе рассказать. Ты хочешь написать в газете.
Он поправил очки на носу.
— Почему тебя волнует напишу ли я в газете?
У нее перехватило горло.
— Потому что я не хочу, чтобы там что-то было о нас.
Мак все это время был честен. А она свою совесть вчера выбросила в мусорное ведро.
— Как насчет того, — продолжил Артур, — сейчас с тобой я не журналист. А просто буду твоим дедушкой на сегодня. Тебе столько же лет, сколько Джилл и Мэре. Поговори со стариком. Ты почувствуешь себя лучше.
Она села по-индийски и уставилась на ноги. Затем слова стали вырываться сами собой. У нее даже заболело горло. Ее голос охрип, но она продолжала говорить. Он кивал, пока слушал, его мрачные голубые глаза не отрывались от ее лица. Он передвинулся вперед, чтобы положить ей руку на плечо. Она вытерла с глаз чертову уйму слез. Она была похожа на гейзер, отчаянно нуждающийся в клапане.
Когда она наконец закончила, то обхватила себя за бедра и стала ждать его суждения.
Артур нежно погладил ее по плечу.
— У семей есть такая способность всю логику и здравый смысл пустить под хвост коту. Некоторые из моих самых больших просчетов в жизни произошли именно в семейных отношениях. Моя жена, если до сих пор была бы жива, рассказала бы тебе истории о нас. Я ударил одного из своих лучших друзей по лицу, когда мы только поженились, потому что он слишком долго смотрел на мою жену в ее новом белом платье и чулках. Он всегда был неравнодушен к ней. Это разрушило нашу дружбу.
Он вздохнул, долго и глубоко.
— Есть много дерьма, через которое приходится пробираться, когда ты связан с другим, и, как я сказал Брайану, когда у него были проблемы с Джилл, если на пути есть дерьмо, тебе просто нужно разгребать его сильнее и чаще. Главный вопрос — единственный, который имеет значение — любишь ли ты Мака?
Ее грудь раскололась, когда женщина внутри вырвалась на свободу, держась за сердце. В ответ последовало еще больше слез.
— Боже. Да. Я просто не знаю… — Ее рука повернулась в нетерпеливом жесте. — Как мне…
Смех Артура вырвался наружу.
— Никто, на самом деле, не знает, как вернуть любимого человека. Существует множество руководств, но нет никаких секретных, надежных инструкций, как любить в нашей жизни. Моя жена не любила подарки, как другие женщины, которых я знал. Она также ненавидела мои долгие часы в газете. Однако она знала, что я должен добиться успеха, поэтому у нее вошло в привычку каждый день приносить мне еду в офис. Мы ужинали с ней около пяти часов. Потом я работал еще несколько часов. Мы нашли свой ритм. Любить — значит слушать другого, быть вместе. Ты слушаешь Кита, даже не задумываясь об этом.