Пегги улыбнулась, заметив ностальгию на лице старика.
— Я подумаю ее заказать в следующий раз, когда буду там обедать.
— Сделай это. — Когда она уходила, то поняла, что в его словах был двойной смысл.
Ее пальцы так и чесались разорвать конверт и прочитать содержимое на улице, но она не хотела привлекать к себе внимание.
Она прошла мимо «Без сои со мной». Если бы она не задержалась так долго в газете, то нырнула бы в кафе, чтобы узнать здесь ли Джилл или работает сегодня в отеле. Дверь за ее спиной звякнула. Она оглянулась.
Мэйвен вышел из кафе. Он двигался медленно и тихо, как грабитель, которого она когда-то поймала, перебирая своими длинными мускулистыми ногами по тротуару. Он нацепил светоотражающие солнцезащитные очки, закрывающие его зеленые глаза. На нем была шелковая рубашка такого же серого цвета, что и его «Феррари», и черные брюки, которые, несомненно, подчеркивали его превосходную задницу.
Ее мечта взорвалась в мозгу. О нем, обнаженном, тяжело дышащем, входящем в нее, ее руках на его спине, подталкивающих его входить глубже, фантазировала она уже не только во сне, но похоже и наяву.
Отчего все ее тело стало вибрировать, хотя она находилась на улице.
Она не собиралась с ним здороваться. Быстро задвигала ногами, чтобы оказаться подальше от него и от его машины. Отойдя на безопасное расстояние, она оглянулась, он взял штраф с ветрового стекла. Сорвал очки и уставился на квитанцию, расставив ноги на ширину плеч. Затем скомкал его в кулаке.
Это было не самое умное, что она совершила. Может он, захочет оспорить штраф? Хотя и не страдал из-за отсутствия денег.
Она быстро прошла остаток улице и нырнула к себе в кабинет помощника шерифа. Съежилась и чуть не подпрыгнула, когда услышала му-у-у.
Ее взгляд метнулся вправо. Жуткие пластиковые темные глаза лося смотрели на нее не мигая. Кто-то повесил игрушку у двери. Приглушенный смех из другой комнаты достиг ее ушей.
— Ну все! — Она помчалась к своей команде.
Пришло время им все понять.
Она была не из тех женщин, с которыми стоит связываться.
4
— Если я услышу еще одну претензию из твоих уст, клянусь, остановлю машину прямо сейчас, — процедил Мак сквозь зубы.
Его племянник Дастин сердито посмотрел на него в зеркало заднего вида. Вихрь черных волос, покрытых гелем, образовывал пирамиду на макушке в виде ирокеза, так это называлось. Если не считать волос, смотреть на Дастина было все равно что смотреть на фотографию самого себя в молодости. У них были такие же глубоко посаженные зеленые глаза с темными ресницами, высокие скулы и ямочки на подбородках.
И разве выражение раздражения на лице племянника было ему не знакомо? Он носил довольно большую тату — фишку на плече, пока Эбби не забеременела, требуя, чтобы он что-то изменил в себе. И он направил эту «фишку» в покер и научился, заставив ее работать на себя, не против него. Дастин пока еще не понимал, в каком направлении ему двигаться по жизни, поэтому его дерьмо в значительной степени выплескивалось на окружающих.
— Ты меня слышишь?
— Угу. — Когда этот парень перестал говорить «да», как все люди? Он скучал по старым временам, когда был дядей Маком, героем в жизни маленького мальчика, даже не задумывающегося совершить что-либо плохое.
Губы его сестры дрогнули. Он почти услышал, как Эбби думает: «Ты сходишь с ума». Он пару часов назад забрал их из аэропорта в Денвере, а Дастин уже довольно плотно высказывал «полное неповиновение».
— Не могу дождаться, когда увижу отель, Мак. Тогда тот старый разрушили, когда мы были здесь в последний раз. Он может стать моим любимым.
Он кинул на сестру взгляд.
— Это потому, что ты обожаешь старомодную элегантность.
Разве ее дорожная одежда не кричала «леди»? Какая женщина наденет темно-синюю льняную юбку в самолет, если только не спешит из аэропорта в офис? Такого же цвета пиджак облегал ее миниатюрную фигуру, как перчатка, но не привлекал внимания к ее женственности. Она всегда преуменьшала свою привлекательность по причинам, которые он начинал понимать. Так ей было удобнее, она думала, что таким образом оттолкнет мужское внимание. Один раз обжегшись, дуешь на воду. Кроме того, в глубине души у нее все еще крутилось представление о Джун Кливер [4], как должна выглядеть «хорошая» мать — совсем не такая, как та, что играла в карты, обесцвечивала волосы и предпочитала обтягивающую одежду для работы в казино.