— Я хотел бы остановиться, но это личное, Пег. Настолько личное, насколько возможно. Ты не представляешь, как тяжело было игнорировать тебя.
— Игнорировать меня? — спросила она, будто не делала то же самое.
Его губы изогнулись. Он хотел обвести пальцем ее не накрашенные губы.
— Да, я подумывал, что мы разберемся с тобой на улице. Или заявиться к тебе домой, когда Кит уже спал бы, и зацеловать тебя до потери сознания. Но думал, что ты, скорее всего, наставишь на меня пистолет, поэтому выбрал путь наименьшего сопротивления. — Он протянул руку и провел ладонью по ее подбородку, прежде чем она успела отдернуть голову. — До безумствующего лося. Ты снова засела у меня в голове. Я устал от попыток отгородиться от тебя. Даже в свои лучшие дни не могу выбросить тебя из мыслей.
Что-то жидкое промелькнуло в ее темных глазах, прежде чем появился и исчез проблеск страха.
— Это неуместно. Я здесь по официальному делу.
Ему хотелось в отчаянии хлопнуть ладонью по двери.
— Мне плевать на уместно или нет, и мне все равно, по какому делу ты здесь, — он дотронулся до кончиков ее коротких, как у мальчика-пажа, волос. — Господи, как же мне не хватало твоего настороженного взгляда. Я всегда удивлялся, как мне, снимая с тебя столько слоев, заставить тебя открыться мне. Мне показалось, что это невозможно, когда ты лично встала против меня на заседание городского совета. — Даже сейчас рана горела, была горячей и болезненной.
Она вцепилась обеими руками в свой полицейский ремень.
— Я делала свою работу!
Он медленно покачал головой, попадая в ритм их энергии, толчков и притяжения между ними.
— Нет, ты решила защитить себя. Ты не хотела, чтобы я остался в городе. Признайся, ты никогда не упускаешь ключевых деталей в деле, и все же совершенно забыла выяснить, почему обвинения против меня были сняты.
Она даже не вздрогнула от его взгляда.
— Я ничего не забыла.
Он все понял, и рана снова стала горячей.
— Ты хотела, чтобы я принял твое выступление на свой счет. — Он судорожно вздохнул. — Ну, ты чертовски права, я так и сделал. Ты оклеветала меня на глазах у всего города. Я уважал твои усилия остановить проект. Но в тот день ты нанесла удар ниже пояса. Это касалось меня и моей семьи.
На этот раз она ладонями уперлась ему в грудь, пытаясь оттолкнуть в сторону.
— Отойди. Мне не нравится, что ты давишь на меня, — он придвинулся еще ближе. Она ударилась спиной о дверь. Оттолкнула его, но он схватил ее за запястья, стараясь удержать, не причиняя боли. Она наступила ему ботинком на подъем ноги. Он поморщился.
— Ты боишься доверять мужчине, который тобой интересуется. Теперь я понимаю. — Он прижался к ней телом. Она дрожала под ним. Желание захлестнуло его, как поток, кровь стучала в ушах. — Но ты можешь доверять мне, Пег.
— Отойди, или я не отвечаю за то, что произойдет, — предупредила она, снова стукнув его по подъему.
Он наклонился к ней еще ближе. Раньше их разделяло всего несколько дюймов, теперь между ними не было и волоска. Они так своими изгибами тел подходили друг к другу, как конструкция из шпунта и паза. Ее дыхание стало прерывистым. Она толкнула его, но не смогла сдвинуть с места. Теперь его ничто не могло сдвинуть с места.
— Ты открылась мне, когда мы были вместе в машине. Потом ты снова отступила назад. Возможно, пришло время попробовать что-то другое.
Он продолжал смотреть ей в глаза, опустив голову.
Она должна была сделать шаг. Она должна выбрать его.
Она повернула и покачала головой. Он стоял совершенно неподвижно, его губы были в нескольких дюймах от ее шеи. Он провел носом по ее накрахмаленному воротничку, вдыхая чистый запах. Она оттолкнула его. Он не мог сказать, хочет ли она дотронуться до него или просто так реагирует на его прикосновения.
— Я хочу тебя, Пег, — выдавил он, его голос дрожал от желания, которое он не мог сдержать. — Боже, я хочу тебя так, как никогда никого не хотел.
Она повернула свое лицо к нему. Ее темные глаза теперь были почти черными. На правом виске настойчиво билась вена. Ее губы разомкнулись, слегка.
Потом она привстала на цыпочки и прижалась губами к его губам.
Он сдался. Их первый поцелуй был глубоким и сильным. После всех этих долгих месяцев тоски, отрицания и отвержения, которые он надел на себя, все прорвалось. Она открыла рот под его настойчивыми губами, прижимаясь к его телу, обхватив его за талию, пока он пожирал ее. Они брали друг у друга, скрежеща зубами, меняя угол поцелуя, требуя еще, чтобы насытить свое яростное желание.