Ставрос и Элли, родители Александра, живо обсуждали свою будущую невестку. Широкие бедра Бетани, приносившие ей немало огорчений, воспринимались ими, как гарантия того, что она родит много крепких, здоровых сыновей.
Никому из них не пришло в голову, что ее широкие бедра — только одно из условий благополучной беременности. Никто ничего не подозревал — в том числе и сама Бетани — до тех пор, пока она не обратилась к врачу из-за небольшого недомогания, и тогда оказалось, что она страдает бесплодием. Перенесенный в подростковом возрасте аппендицит дал такое серьезное осложнение.
Она была потрясена до глубины души. Предвидя, что это известие расстроит и Александра, она не сомневалась, что он поддержит ее в эту трудную минуту. Она жестоко ошиблась.
Расторжение помолвки и вовсе добило ее. Бетани чувствовала себя ущербной и никому не нужной. Эта боль еще не прошла, и надо надеяться, что предложение Николаса поможет ей самоутвердиться, а заодно решит ее финансовые проблемы.
Из глубокой задумчивости Бетани вывел визгливый голос, послышавшийся из окна второго этажа. Ее зачем-то звала Аманда, очередная подружка Сэма, которая по идее должна была помогать Бетани собраться, а на деле больше сидела, потягивая кофе и постоянно прихорашиваясь.
— Бет, тебя к телефону. Это Ник Фрейкс, — прокричала она.
— Иду, — процедила Бетани сквозь зубы и отчитала Сэма: — Можешь ты вдолбить своей Мэнди, что я терпеть не могу, когда меня называют Бет?
Сэм пожал плечами:
— Я говорил ей, но она, наверное, забыла. Неужели Николас передумал и откажется от ее услуг? — подумала Бетани, бегом поднимаясь по лестнице. А может, Лана Синден вернулась и решила, что, опекая ребенка втроем, они будут только мешать друг другу. Вздохнув, она постаралась отогнать тревожные мысли — сейчас узнает, в чем дело.
Аманда ждала у телефона и даже не подумала отойти, когда Бетани взяла трубку. Бетани повернулась к Аманде спиной и проговорила в трубку:
— Алло, Николас?
— Бетани, выручайте! Мари мне такое здесь устроила! Когда вы к нам приедете?
Бетани показалось, что сердце у нее вот-вот выпрыгнет, и она машинально прижала руку к груди, словно желая его удержать.
— Завтра, во второй половине дня. Но я уже все уложила и, если хотите, могу приехать сегодня. — Кто его там перебивает?
Николас стал говорить с кем-то еще, находившимся рядом с ним, и Бетани почувствовала, как улыбка медленно угасла на ее губах. Голос, вне всяких сомнений, был женский. Похоже, Мари мешала его воссоединению с Ланой Синден.
Когда он снова взял трубку, она сказала сухо:
— Я буду у вас примерно в пять.
— Прекрасно. Мы все подготовим к вашему приезду.
Подавленная неожиданным поворотом событий, Бетани угрюмо гнала машину, не обращая внимания на величественную красоту природы. Скоростная автострада вела из Мельбурна на север, к Маседонским горам. Только когда горные вершины, подернутые голубоватой дымкой, сменились знаменитыми «золотыми холмами», где во времена золотой лихорадки люди быстро сколачивали огромные состояния и так же быстро разорялись, Бетани начала приходить в себя. Что ж, у нее новая работа — и ей совершенно все равно, с кем милуется и целуется Николас. Самое главное для нее — Мари.
Бетани еще крепче сжала руль своей машины.
— Нет! — вслух проговорила она. Пусть Николас Фрейкс и не про нее, но свет клином на нем не сошелся! Ни на нем, ни на Александре. Есть где-то на свете человек, который полюбит ее бескорыстно, такую, какая она есть, со всеми ее добродетелями и недостатками.
Словно очнувшись, Бетани стала внимательно следить за дорогой, и как раз вовремя — она подъезжала к единственной уцелевшей в Австралии ветряной мельнице из синего гранита, которая стояла у поворота на старую дорогу. Дорогу к усадьбе Фрейксов — Ярравонге.
Занимавшая, четырнадцать акров земли с родниками и тенистыми рощами, Ярравонга затерялась в самом сердце края, славившегося синим гранитом, который шел на постройку мостов, виадуков, мельниц, а в колониальные времена и жилищ. Окруженная непроходимыми лесами и горами величественного Центрального Нагорья, когда-то она была любимым местом охоты, но теперь представляла собой тихий райский уголок, именно то, в чем она, Бетани, больше всего нуждалась. Если Лана Синден и Николас будут рады ее приезду, невольно подумала Бетани.
Ну, что ж, еще немного, и она все узнает. Миновав открытые кованые ворота, ведущие в усадьбу, она направила свою машину по обсаженной деревьями дороге к дому, утопавшему в тени огромных смоковниц. Хотя ее и одолевали сомнения, как ее примут в Ярравонге, что-то подсказывало ей, что все будет хорошо, и она стала тихонько напевать себе под нос.
Подъехав к дому, она подошла к парадной двери. Не успел умолкнуть дверной колокольчик, как на пороге появился Николас с малышкой на руках. Как она ни уговаривала себя сохранять спокойствие при виде Николаса, ей это не удалось.
Сегодня — в отличие от первого ее посещения — он выглядел отдохнувшим, подтянутым, одет был просто, но безупречно — в темные брюки и светло-желтую футболку. Он был чисто выбрит, слабый запах лосьона слегка щекотал ей ноздри.
— Входите, входите, — сказал Николас, в то время, как Мари пролепетала свое собственное приветствие. — Чувствуйте себя как дома.
Ну что же, подумала Бетани, есть Лана, нет Ланы, смена впечатлений ей пойдет на пользу. Сколько ни пробудет здесь, в Мельбурн она вернется другим человеком.
Николас проводил ее на кухню, которая, казалось, была сердцем всей усадьбы. В прошлый раз, проникнув в дом через окно спальни, она не могла оценить, насколько удобно и красиво это старинное строение.
— Когда входишь в дом через парадное крыльцо, его почтенный возраст производит огромное впечатление, — проговорил через плечо Николас, словно читая ее мысли.
К счастью, он шел не оборачиваясь и не видел, что она покраснела.
— Как красиво! — смущенно проговорила она. — Этот дом всегда принадлежал вашей семье?
— Мой прапрадед построил его где-то в тысяча восемьсот шестидесятом году, — пояснил Николас. — Он служил полицейским на прииске. Случилось так, что один правительственный чиновник случайно упал в затопленную водой шахту, и мой прапрадед спас его. Эту землю он получил в награду. Мы — четвертое поколение, живущее в этом доме.
— Но вы ведь не собирались в нем жить?
— Роуэн — отец Мари и мой старший брат — получил его по наследству. Он решил, что дом слишком велик для одной семьи, и хотел сделать из него пристанище для туристов, которые, приезжая на несколько дней, проводили бы их в домашней обстановке. Моя покойная невестка Керри прекрасно готовила...
Его голос дрогнул, хотя лица не было видно за кудряшками Мари.
Пока Бетани лихорадочно искала слова утешения, дверь открылась и в кухню вошла молодая высокая женщина. Она была очень хороша собой, однако для фотомодели все же недостаточно красива и пикантна. Так, во всяком случае, показалось Бетани. Густые белокурые волосы были зачесаны назад и сколоты черепаховым гребнем, оставляя открытым лицо в форме сердечка. Улыбнувшись теплой, доброжелательной улыбкой, она проговорила:
— Привет, вы, должно быть, Бетани? Я уже наслышана, что вы творите чудеса с беспокойными малышами.
Бетани протянула ей руку:
— А вы, должно быть, Лана Синден? Приятно познакомиться.
Николас и молодая женщина недоуменно переглянулись. Первой нашлась женщина:
— Лана? Вот не ожидала! Извините, но я всего-навсего Кайли Росс, местная палочка-выручалочка.
— Я же говорил вам, что подыщу кого-нибудь для готовки и уборки, — сказал Николас, обращаясь к Бетани. — Отец Кайли — местный ветеринар. Они живут совсем рядом, в пяти минутах ходьбы отсюда.