Остаток дня Анна провела вместе с фрейлинами в недоумении, ожидании и беспокойстве.
Только вечером, с наступлением темноты, из Лондона к ним приплыл на лодке Джордж Болейн. Джордж заплатил пажу, чтобы тот передал через Маргарэт, что он будет дожидаться королеву в зарослях ивняка на берегу реки. Такая осторожность была вызвана тем, что в Лондоне за ним следили.
Две женщины использовали ту же, что и много лет назад, уловку: они закутались в плащи, прикрыли лица капюшонами и пробрались через опустевший сад к реке. На пустые объяснения времени не оставалось.
— Нэн, письмо касалось тебя. Пришел конец всему, — сразу же объявил Джордж взволнованным тихим голосом.
— Меня? — Анна замерла, прижимая руку к бешено бьющемуся в груди сердцу.
— Все наши друзья арестованы, я могу оказаться утром в их числе — это я знаю наверняка. Король вместе с нашими врагами намеревается выследить и загнать тебя в угол…
— Но как им это удастся? Что я такого сделала?
— Дело не в том, что ты сделала, а в том, что они смогут поставить тебе в вину.
Он взял в руки ее холодные пальцы, торопясь все рассказать и опасаясь, что в любую минуту им помешают.
— Кромвель, Норфолк, Саффолк и другие на стороне короля и готовы состряпать любую подлую клевету.
— Мой муж! Я знаю, он рассержен, но я не могу поверить…
— Они обвинят тебя в нарушении супружеской верности.
Анна сдавленно вскрикнула. Джордж притянул ее подальше в тень, где она прислонилась к низенькой стене сада.
— Но я ни разу не изменяла ему! — запротестовала она.
— Он пылает страстью к Джейн Симор, — напомнила ей Маргарэт. — Если это правда, что король хочет жениться на ней, то он согласится на что угодно, как уже когда-то случалось с ним.
— И с кем они говорят, что я… что я… — жалостно начала Анна.
— Кажется, ты сыграла им на руку, когда утром кинула платок Норрису.
— Ты хочешь сказать, что причиной всему платок…
— Дорогая моя, ты лучше меня знаешь, с какой быстротой крутится флюгер при дворе!
Анну охватил ужас. Она не в силах была поверить рассказу.
— Но дружба с Хэлом приятно скрашивала не один наш день! Как только мы появились при дворе, он стал для нас словно родной брат.
— Это не спасет его! — съязвил ее родной брат, но при этом необычайная горечь чувствовалась в его словах.
— Что за ужас! Для него тоже…
— По дороге в Лондон король, умоляя его, обещал простить и вознаградить, чем тот пожелает, стоит только ему признаться в существовании флирта. Ему даже намекнули, что достаточно упомянуть о том, что ты однажды соблазнила его…
— Господи, Боже мой, какой грех! Что же Хэл, что он…
— Неужели ты считаешь его идиотом? Он сначала удивился, а потом ужаснулся, так же как и ты. Но продолжал до самых ворот Уайтхолла доказывать твою невиновность.
Анна подняла искаженное лицо к звездам.
— Несмотря ни на что, мир прекрасен! — мягко сказала она.
— Но Хэл не единственный, кого хотят обвинить!
Не веря своим ушам, Анна пристально всматривалась в бледное безжизненное лицо брата, которое вырисовывалось на фоне плакучих ив.
— Что? Они хотят представить меня обыкновенной проституткой? — заикаясь произнесла она. — Я знаю, нет лучшего средства, как возвести злобную клевету на врагов своих, но кто еще, ради всего святого, должен пострадать из-за меня? С кем еще я осквернила супружеское ложе?
— С Уиллом Бриртоном и Фрэнсисом Уэстоном…
— Джордж, это немыслимо! — запротестовала Маргарэт.
Живой ум Анны, подгоняемый страхом, уже искал лазейку в паучьей сети.
— Уилл, думаю, не предаст меня. Он такой же храбрый и сильный, как Хэл! — перебирала она, а в глазах читалось отчаяние. — Вот, Фрэнсис Уэстон, его вечные непристойности и надушенные рубашки…
— Его страсть привирать может навредить тебе, — признал Джордж.
— Но каким образом смогут эти раболепные шавки короля доказать мою вину?
— Боюсь, найдется с дюжину завистливых языков, готовых поклясться, что часто встречали названных мужчин в твоих покоях.
— Но все знают, что Фрэнсис приходит повидаться с моей кузиной Мадж, а его смелые и откровенные комплименты — один пустой звук.
— Кроме того, у всех троих хватило ума появляться в компании или же когда присутствовали фрейлины, — заметила Маргарэт. — Посмотрим, в чем смогут обвинить Нэн!