— Ну, тогда герцог очень смелый человек, — ответила Анна с завистью и восхищением.
— Или очень ловкий — делает такие высокие ставки. Но если король их не помилует, то это внезапное безумие может обернуться для него обвинением в государственной измене.
Эти слова напомнили Анне, как щепетилен был король в вопросах о наследовании престола, а, появись у этой супружеской четы дети, они будут стоять очень близко от трона. А предателей, угрожавших трону, обезглавливали. В первый раз смутное предчувствие возможной трагедии всерьез обеспокоило Анну. Ведь теперь это может произойти с людьми, которых она хорошо знает. И вспомнив радостное утро, она представила, каким ударом обернется для Мэри это возможное второе вдовство. В благородном порыве она предприняла еще одну попытку уговорить отца:
— Но разве вы не видите, что в таком положении Мэри еще больше будет нуждаться в моем участии? Да и она меня так ценит, я только и слышу: «Нэн, Нэн, королева требует вас!»
— Ты хорошо ей послужила, спору нет, — согласился отец, слегка смягчившись. — Но сейчас главное выждать время, ведь кто знает, простит их король или нет.
Анна молча наблюдала, как он свертывал и опечатывал бумаги.
— Это правда, что они хотели, выдать ее за нового французского короля? — спросила она.
— Нет. За это выступило меньшинство. Он женится на своей кузине Клод, — коротко ответил сэр Томас.
Тут Анне стало ясно, что Мэри просто ловко использовала слухи как предлог для оправдания столь спешного венчания. Она медленно опустилась на стул у камина: все это было для нее неожиданностью, да и отец никогда не настаивал, чтобы дети стояли перед ним по струнке. Сейчас он подошел к ней и положил руку на спинку стула.
— Нэн! Дорогая моя! Ты поступаешь неразумно. Это так не похоже на тебя! Мы все преданы ее светлости. Но ведь ты же не думаешь, что я осмелюсь рискнуть расположением короля ради женского каприза. Подумай о будущем своего брата. И потом я претендую на земельные владения твоего прадедушки и на титул графа Ормонда, а этот вопрос еще не решен. Нам всем надо вести себя очень осмотрительно, пока не узнаем, как король воспримет эту выходку.
Анне стало страшно. Лучше бы он не говорил с ней о государственной измене. Это было ужасное слово.
— Вы думаете, король будет иметь что-нибудь против меня, ведь я же была у них свидетельницей? — спросила она.
Сэр Томас в задумчивости теребил свою золотую посольскую цепь.
— Ты очень молода, да и я сделаю все возможное, чтобы убедить его, что, будучи в услужении у принцессы, ты не могла ее ослушаться. Но если ты и впредь будешь совершать такие безрассудные поступки, то я стану думать, что наша уважаемая Симонетта не довела-таки до конца твое воспитание.
И он опять принялся за сортировку бумаг на столе.
— На этот случай во Франции найдется много монастырей, — добавил он.
Это была обычная мера пресечения непослушания, общепринятый выход из щекотливой семейной ситуации. А Анна никак не горела желанием прожить свою жизнь в монастырских стенах.
— Что же вы теперь сделаете со мной? — спросила она покорно.
— Я не вижу причин изменять мои первоначальные планы, по крайней мере, сейчас, — ответил отец. — Ты ведь всегда хотела служить королеве Франции.
Анна вскочила.
— Вы имеете в виду… Клод? — Ей тут же припомнилось все, что говорил о своей кузине Франциск. — Но она ведь такая скучная!
— Да, это строгая, богобоязненная женщина.
Анне показалось, что кто-то уже говорил ей эти слова о Екатерине Арагонской. И, конечно, это было верно в отношении обеих благородных леди. Но почему же, почему бы этим высоким дамам, которым Анне выпало служить, не быть немного веселее?
Трудный день выдался для Анны, и когда он, наконец, подошел к концу, она почувствовала себя старше и опытнее. Как знать, быть может, эта новая житейская мудрость, растолкованная отцом, была самым главным ее приобретением во Франции.
Глава 6
Скучная монотонная жизнь фрейлин при королеве Клод имела шанс оживиться под влиянием одного из самых значительных событий последнего десятилетия, когда Генрих Тюдор пересек Ла-Манш, чтобы встретиться с Франциском Валуа в долине у Андрези[6]. Каждый из монархов привез с собой весь двор, и для них специально был раскинут палаточный город с яркими шатрами и павильонами. Такого веселого праздника никому еще не доводилось видеть. И такой нарочитой демонстрации дружеских чувств и скрытого соперничества тоже. Каждая сторона пыталась превзойти другую блеском своих экипажей, богатым имуществом и роскошной одеждой. Женщины опустошали фамильные сундуки, полные парчи и бархата. Многие тогда скорее согласились бы разориться, чем выглядеть хуже других. Долина пестрела от знамен и гербов. «Поле Золотой Парчи» — так назвал народ это место.