Мария Ордынцева
Торжествующая справедливость
Поправив галстук для солидности, журналист известной газеты (назовем его условно Т.) заявил стоящему рядом жалобщику:
— Ну, мы им всем сейчас покажем! — и погрозил кому-то невидимому наверху кулаком.
Жалобщик восхищенно взирал на заступника и торопливо карябал ему на бумажке телефоны руководителя учреждения.
— Всех сейчас уконтропупим! Я им такую волну подниму, чтоб долго помнили! — сообщил деловито Т., размышляя, как получше поприжать ничего не подозревающую власть. — У тебя точно ничего не изменилось? Ничего не предлагали? — сурово уточнил он, втайне надеясь, что не предлагали и не изменилось.
— Нет, дают какие-то соглашения, но я не согласен, не буду подписывать, — горделиво встрепенулся жалобщик.
— Ну смотри, — резюмировал Т., чтобы жалобщик не дай Бог не передумал.
И набрал, наконец, номер директора областного учреждения, которого он уже как-то раз пропесочивал в своей разгромной статье. Ух, он его тогда протащил по рее, даже назвал его «полтора директора», чтобы доверчивый читатель лучше запомнил меткое прозвище. И вот сейчас этого несносного человека он будет снова пропесочивать, снова ругать, потому что таким людям нельзя расслабляться на своих ответственных должностях.
— Это Т., — представился он абоненту, когда тот взял трубку. — Скажите, что вы думаете о деле господина Н., который с вами судился? Почему до сих пор ему не прибавили зарплату? Он ведь уже к прокурору пошел!
— Он ко мне не общался, — робко возразили на том конце провода. — Да и вообще я не очень в курсе ситуации. Может, вы позвоните моему заместителю, она вам подробнее ответит?
— Что ж, и позвоню! — пригрозил Т. и набрал номер заместителя директора.
— Перезвоните, пожалуйста, мне сейчас неудобно разговаривать, — попросила она.
— Когда? — нахмурился Т. ее неотзывчивости и предчувствуя неприятный разговор.
— Минут через 30, — предложила заместительша.
«Да что она себе позволяет? — возмущенно подумал Т. — Что за отношение к представителю свободной уважаемой прессы? Ладно, голубушка, только начни отвечать, уж я тебя выведу на чистую воду!»
Через тридцать минут, проведенных в нетерпеливом ожидании предвкушаемой уже победы, Т. снова набрал номер и, дождавшись ответа, грозно спросил:
— Когда восторжествует справедливость, скажите на милость?
— Какая справедливость? — устало уточнила его собеседница.
— Как это какая? — пылая внутри праведным гневом, Т. взял однако себя в руки и пояснил: — Господин Н. и другие музыканты в прокуратуру жалобу написали, а вы им до сих пор зарплату не повысили!
— А, вы про это. Ну а закон, по-вашему, не надо соблюдать что ли? — спросила, в свою очередь, заместительша.
— Какой закон? — не понял Т. — Господин Н. все суды выиграл и требует. А вы не исполняете!
— Так он не об этом суд выиграл, — заметила заместительша. — Вы, может, не полностью решение читали? Сказано было уточнить критерии — мы предложили соглашение с уточненными критериями, такое же, как у всех других работников, а он индивидуальных условий хочет, максимальные проценты требует.
— Решение я читал, — строго сказал Т., перебирая любовно странички своей предыдущей статьи о жалобщике, опубликованной несколько месяцев назад. — Там сказано, что вы дискриминируете и зарплату ему должны поднять.
— Ничего такого там не сказано, — напомнила раздражающе уверенно его собеседница. — Там сказано «уточнить критерии», мы уточнили, а он не хочет подписывать. Критерии и размеры — это же разные вещи. Уж не знаем, как ему еще и объяснить, может, вы поможете?
«Еще и подлизывается, стерва. Врешь, нас не возьмешь! — злобно подумал Т. — Будет справедливость восстановлена!»
— Вы ему девять процентов стимулирующих платите, а должны 49! — ударил он хлестко фразой. — Что вы на это скажете?
— Так ведь мы учреждение бюджетное, у нас порядок определения размера оплаты труда есть, правительством установленный. Мы не можем его нарушить, — парировала заместительша. — Начальник его должен обратиться в комиссию с предложением повысить, а там уже комиссия решит. Только не можем мы сейчас такой порядок применить, потому что сначала надо повышение оклада узаконить. А оно как раз в том соглашении прописано, которое он отказывается подписать. Деньги фактически получает, а подписывать отказывается. Если ему новые проценты писать, то от старого оклада считать придется.
«Уворачиваться? Не выйдет! — Т. уже представлял новый заголовок будущей статьи, глядя на притихшего в углу жалобщика. — Мы сейчас сюда ввернем нужное словечко!»