— Нет, подожди еще немного. Нужно, по крайней мере, два дня, чтобы все там привести в порядок. Я сейчас же напишу Назарову, что снимаю его дом, и попрошу послать туда рабочих.
— А пока мы будем приготовляться к продаже, составим списки и сделаем все остальное.
— Да, дитя мое! Но только прежде мы перевезем больного и детей на вашу новую квартиру, и уже тогда, на свободе, займемся последними приготовлениями к продаже.
После отъезда адмирала Тамара вернулась в свою комнату и позвала Фанни. В двух коротких словах она объяснила своей камеристке принятое ею решение и затем прибавила:
— Не огорчайся, моя дорогая Фанни, что мы должны расстаться! Я дам тебе денег на проезд в Стокгольм и напишу госпоже Эриксон, которая найдет тебе хорошее место. Только я не отпущу тебя раньше, чем мы переедем на новую квартиру: ты поможешь мне там устроиться.
То бледнея, то краснея, Фанни слушала свою молодую госпожу. Вдруг она залилась слезами и, бросившись на колени перед Тамарой, стала целовать ее руки.
— Не отсылайте меня, дорогая барышня! — бормотала она прерывающимся от слез голосом. — Что скажет мать, узнав про мою неблагодарность?.. Если бы вы знали, как я люблю вас — нашу благодетельницу, спасшую нас от нищеты и позора!.. А теперь, когда вас поразило несчастье, вы хотите остаться одни и взять чужую женщину? О, умоляю, позвольте мне остаться у вас! Не думайте, что я не умею ничего делать! Я могу готовить не хуже других и буду верно служить вам.
Глубоко взволнованная Тамара положила руку на поникшую голову девушки.
— Полно, моя дорогая Фанни! Конечно, я не отошлю тебя, если ты желаешь разделить с нами наше несчастье. Твоя верность делает меня счастливой, так как, признаюсь тебе, мысль, что я должна буду взять незнакомую женщину, пугала меня.
Вне себя от счастья, Фанни вскочила на ноги.
— Благодарю!.. Благодарю вас, барышня! Вы увидите, как мы отлично устроимся! Приказывайте, что нужно делать!
Тамара объяснила, что необходимо составить подробный список платьев, белья и прочего и отложить то, что нужно для них самих. Потом она попросила позвать к ней экономку, Шарлотту, чтобы сделать необходимые распоряжения.
Шарлотта Маленгрэн была свежая и бодрая женщина пятидесяти лет, которая, несмотря на свою солидную полноту, была настолько жива и деятельна, что никто не дал бы ей и сорока. Уже около двадцати четырех лет она служила Ардатову, войдя в дом одновременно с его первой женой, привезшей ее с собой. После смерти Свангильды и второго брака Николая Владимировича она хотела отказаться от места, но привыкла к дому, и любовь к ребенку своей прежней хозяйки удержала ее от этого шага. К тому же Люси была внимательна к ней и ценила деятельность своей экономки, образцовая честность и хороший характер которой делали ее незаменимой.
Всегда одетая в темное платье, в переднике и чепчике сверкающей белизны, с огромной связкой ключей у пояса, она поспевала всюду, строго соблюдая интересы своих хозяев и тщательно охраняя их добро.
Узнав, что ее хотят отпустить, что весь дом будет продан с аукциона и что все эти вещи, которые она любила, как свои собственные, развеются на все четыре стороны, добрая женщина была страшно поражена, и ее круглое розовое лицо смертельно побледнело. Позабыв все свое уважение к хозяйке, она тяжело опустилась в кресло.
— О, зачем я дожила до всех этих ужасов! — вскричала она, закрывая лицо фартуком и разражаясь рыданиями.
— Не плачьте, добрая Шарлотта! Неужели вы думаете, что мне легко переносить такое несчастье? — сказала с волнением Тамара. — К тому же вам нечего бояться остаться без занятий. Конечно, баронесса найдет вам подходящее место.
Экономка быстро подняла голову.
— Место? — сказала она презрительно. — Я надеюсь, что вы меня не прогоните после двадцатичетырехлетней верной службы, Тамара Николаевна, и позволите отдохнуть в вашем доме?
— При всем желании, Шарлотта, я не могу вас оставить у себя, так как не имею средств платить вам жалованье.
— Кто говорит о жаловании?.. Я прошу вас позволить мне «отдохнуть» в вашем доме! Мне нужна квартира, и, слава Богу, у меня есть довольно значительные сбережения. Но так как я не могу жить без дела, то буду заведовать вашей кухней. Готовить на четырех человек — это такие пустяки, о которых не стоит и говорить, а мне, между тем, доставит большую радость оставаться со старыми господами. Ваша покойная мать привезла меня сюда, и когда вы появились на свет Божий, Тамара Николаевна, я первая взяла вас на руки и поцеловала — прежде даже вашего отца… И теперь вы хотите, чтобы я уехала, оставив вас в горе и с тяжелобольным на руках, которому теперь вдвое нужней хорошо приготовленная пища?..