— Ни я, ни дети, — мы не покинем тело отца, пока нам остается еще печальная радость охранять его и молиться около гроба. Дети должны привыкать не бояться смерти, которая неизбежно ожидает каждого из нас.
В день похорон несколько больших картонок были доставлены на квартиру Ардатовых. Одна из них содержала простой, но изящный траурный костюм для Тамары — подарок адмирала. В остальных были венки: один от баронессы, другой, составленный из роскошных, дорогих цветов, сопровождался карточкой барона Магнуса Лилиенштерна.
Был мрачный серый день. С самого раннего утра, не переставая, шел снег вперемешку с дождем, увеличивая только грязь на улицах. После краткой панихиды печальный кортеж тронулся от подъезда Ардатовых. За похоронной колесницей следовали только две кареты: одну занимал адмирал с Тамарой, в другой, наемной, сидели Фанни, Шарлотта и дети.
Несмотря на то, что Сергей Иванович, без ведома крестницы, публиковал в газетах извещение о смерти Ардатова, ни один из прежних друзей и товарищей не явился проводить его тело на место последнего успокоения.
В Александро-Невском монастыре, рядом с местом погребения Ардатовых, была вырыта свежая могила, окруженная толпой провожатых, которая должна была расступиться, чтобы пропустить гроб Николая Владимировича. Хоронили одного интенданта, не совсем безупречная деятельность которого позволила ему составить себе громадное состояние. Гроб его был буквально завален всевозможными венками. Очевидно, у этого человека не было недостатка в друзьях, горько оплакивавших его смерть перед богатой вдовой.
Среди этой многочисленной толпы было много прежних знакомых Ардатовых, при виде которых Тамара вздрогнула и быстро отвернулась. Эта встреча взволновала и возмутила молодую девушку.
Не менее неприятное чувство овладело и теми, кого злой случай сделал свидетелями погребения человека, так жестоко покинутого ими в минуту тяжелого несчастья. Пробудил ли вид гроба в их черствых и эгоистичных душах чувство стыда или просто их несколько смущало присутствие адмирала, только большая часть присутствующих набожно перекрестилась, и небольшая группа, отделившись от толпы, последовала за гробом Ардатова. Не замечая поклонов, Тамара быстро прошла сквозь толпу и, прислонившись к одному из памятников, тщетно пыталась молиться. Бушевавшая в ее душе буря почти заглушила горе, причиненное потерей отца. Не проронив ни слезинки, она смотрела, как гроб опускали в могилу. Как счастлив был ее отец, что освободился от всех страданий! Если он и грешил, то искупил свои грехи, и, конечно, не эти люди, насмехавшиеся над ним, а теперь лицемерно крестящиеся, имеют право осуждать его! Ни один из них не стоит и мизинца покойного, который всегда был великодушен, гостеприимен и щедр. Знакомый голос, произнесший ее имя, заставил молодую девушку поднять голову, и она с удивлением узнала Этеля Францевича, который с самодовольным видом выражал ей свое соболезнование. Тамара окинула его таким ледяным взглядом, полным нескрываемого презрения, что молодой офицер, несмотря на весь свой апломб, не смог его выдержать.
— Скажите, пожалуйста, какой неожиданный случай доставляет мне удовольствие видеть вас, господин Пфауенберг, — сказала она, не замечая его протянутой руки. — Жаль только, что мой отец не может достойно оценить вашего внимания.
И, не удостаивая взглядом своего собеседника, она повернулась к нему спиной и стала молиться.
Адмирал оторвал ее от печальных мыслей.
— Пойдем, дитя мое!.. Все уже разъехались, и тебе нечего бояться неприятных встреч, — сказал он, предлагая ей руку.
Молча сели они в карету, взяв с собой детей, так как Фанни и Шарлотта вернулись домой, чтобы заняться укладкой и приготовлением к переезду, который должен был состояться, как только найдут другую квартиру.
Баронесса Рабен с настоящей материнской любовью встретила своих гостей. Со слезами на глазах прижала она к своей груди бледную девушку и маленьких робевших сирот.
— Пойдем, дорогая моя, — сказала она, обнимая Тамару за талию и увлекая ее в соседнюю комнату. — В гостиной сидит человек, чувствующий к тебе искреннюю симпатию. Поговори с ним, пока я отведу бедных малюток к моей старой Генриетте, которая постарается их развеселить.
Усталым взглядом окинула Тамара гостиную, но, увидев барона Лилиенштерна, быстро подошла и протянула ему руку. Тот почтительно прижал ее к своим губам. Горячее сочувствие светилось в ясных глазах молодого человека, и взгляд их так благотворно подействовал на молодую девушку, что долго сдерживаемые слезы брызнули из глаз. Магнус удержал ее руку в своих руках и заставил сесть рядом с собой.