— Вот еще одна из причин, почему я так старательно оберегаю двери своего дома. Я не хочу принимать у себя женщин подобного рода. Я никак не могу допустить, чтобы особы с подобной репутацией могли быть допущены в порядочный дом.
— С этим вы ничего не поделаете, — ответил Арсений Борисович. — Если быть таким разборчивым, то гостиные будут пусты. Раз будут исключены женщины с сомнительной репутацией, перестанут бывать и мужчины, приезжающие исключительно с целью повидаться с интересующими их дамами. Поверьте мне, Тамара Николаевна, эти господа не находят ничего скучнее общества порядочных женщин.
— Браво! В таком случае я поздравляю мужчин, так высоко ценящих своих жен, сестер и матерей, — сказала презрительно Тамара. — Кстати, позвольте поблагодарить вас за комплимент.
— Полно, кузина, ведь о присутствующих не говорят! Я говорил вообще.
— Все равно! Именно такое-то отношение к женщине и расшатало все основы семейства, — сказала Тамара, краснея от негодования. — Над честной женщиной смеются, считают ее глупой и едва выносят ее общество. В гостиных же и в семействах полновластно царствует куртизанка! Ей одной отдается то, что прежде принадлежало исключительно добродетельной женщине: уважение и любовь мужчины. Но зато каких же людей порождает подобный порядок вещей! Стоит только внимательней приглядеться к гостиным, к этим молодым старикам, усталым, истощенным и развращенным деморализованным обществом, среди которого они выросли. Без сердца и без чести, они торгуют собой и своими женами. Такие люди обыкновенно кончают жизнь больными или идиотами, покинутыми всеми. Женщины же по большей части с гордостью стремятся подражать куртизанке — этому идолу нашего века, диктующему моды и задающему всему тон. Нет, нет! Я буду оберегать свой дом от такого общества и никогда не приму у себя подобных дам, даже если они явятся под флагом замужних женщин!
Видя, что Тамара начинаем увлекаться, Магнус нежно пожал ее маленькую ручку.
— Не волнуйся так, дорогая моя, — сказал он. — Ты вспыхиваешь, как порох, как только разговор переходит на эту почву.
— Магнус прав. Вы страшно нетерпимы, баронесса, — заметил Угарин, побледневший при намеке на людей без сердца и без чести, не стыдящихся продавать себя. Смею вас уверить, что куртизанки еще далеко не из худших. Есть высокопоставленные женщины, нравственность которых еще ниже, а между тем их общества нельзя избежать.
— Тем хуже для тех, у кого не хватает мужества закрывать свои двери и доказать этим дамам, что никакое положение не может спасти их от презрения честных людей. Но оставим эту тему, она всегда страшно волнует меня.
Разговор перешел на другие предметы и сделался очень оживленным и веселым. Час спустя князь с сожалением встал, чтобы проститься с любезными хозяевами.
— Мне пора домой, — сказал он, взглянув на часы. — Сегодня наш приемный день.
— Я надеюсь, что ты часто будешь приезжать к нам запросто, — радушно сказал Магнус.
— До свидания, и до скорого, кузен. Поцелуйте за меня Катю, — прибавила Тамара, пожимая ему руку.
В странном настроении духа спустился князь с лестницы и бросился в свою коляску. У него страшно разболелась голова, и целый хаос различных впечатлений волновал мозг. Войдя в свою гостиную, он застал многочисленное общество. Вторая гостиная и будуар были также полны гостями, и глухой гул голосов слышен был даже в прихожей. Разбившись на группы, гости оживленно болтали, смеялись и злословили. Дамы же, разодетые и покрытые бриллиантами, пускали в ход все свое кокетство.
При виде хозяина все встали и обменялись с ним поклонами и пожатиями руки.
Арсений Борисович прошел в столовую, где за чайным столом председательствовала его жена. Весь этот шум, раздражающий аромат духов, смешанный с табачным дымом, и смех большой толпы превратили его нервную головную боль в настоящую мигрень. Большая столовая была буквально полна дымом. Точно сквозь синеватые облака князь увидел свою жену в кругу многочисленного общества, сидевшего вокруг стола и шумно разговаривавшего. Когда Угарин вошел, все громко смеялись над какой-то остротой князя Флуреско. Вид Екатерины произвел на князя отталкивающее впечатление. Одетая в светло-голубое платье, совсем не гармонировавшее с ее покрытым красными пятнами лицом, и громко смеявшаяся, с папироской в зубах, она показалась ему просто отвратительной. Тем не менее он подошел к ней и любезно поцеловал руку.