Осман побледнел.
— Он что-то задумал. Если бы Мемед убежал, он бы не оставил быков в упряжке. Он что-то задумал, — проговорил Осман.
— Ничего у него нет на уме, — возразил Али. — Он хитрый, нарочно оставил быков в упряжке. Он ушел в «ту деревню».
— В ту деревню, в ту деревню… Вы тоже… Где это «та деревня»? Ты что, с ума сошел? — рассердился Осман.
Дурсун улыбнулся и сказал:
— Не ссорьтесь, ребята.
Они погнали быков вперед.
В деревню они вошли, когда солнце стояло уже высоко. Даже в горах начал рассеиваться туман.
Дети, женщины, молодежь собрались около дома Доне. Все сразу встали, увидав батраков, возвращавшихся с быками. Никто не произнес ни слова. Взоры были прикованы к быкам.
Доне закричала и побежала им навстречу:
— Что ты сделал с моим мальчиком? Мой мальчик тебя очень любил.
— Мы нашли у реки только быков, — сказал Дурсун.
Женщина не успокаивалась:
— Мемед, сынок мой… Несчастный сирота!
— Сестра, — сказал Дурсун, — с ним ничего не случилось, я буду его искать. Я найду его.
Доне ничего не слышала. Она плакала и не переставая повторяла:
— Сынок мой… Сиротинка! — Несчастная женщина упала на дорогу и начала стонать. Ее лицо и волосы покрылись пылью, которая, смешавшись со слезами, расползалась грязными потеками по щекам.
Люди застыли, переводя взгляд с быков на Доне. Две женщины отделились от толпы. Они подошли к лежавшей в грязи Доне, взяли ее под руки и подняли. Доне потеряла сознание. Голова ее свесилась на плечо, как у мертвой. Поддерживая Доне под руки, женщины отвели ее домой.
Толпа зашевелилась. Первой заговорила старуха Дженнет. Ее все называли Дженнет Лошадиная Голова. Она была высокого роста, с длинным морщинистым лицом. — Тонкие пальцы рук походили на ветки.
— Бедная Доне, — сказала она, — что случилось с ее сыном?
В разговор вмешался Элиф — маленького роста крестьянин, известный своей болтливостью.
— Если бы Мемед не умер, он бы пришел, — сказал он. Эти слова облетели толпу.
— Если бы не умер — вернулся бы.
— Если бы не умер — вернулся бы.
— Если бы не умер — вернулся бы.
— Может быть, Мемеда убили враги его отца, — добавил Элиф.
— У отца его не было врагов. Ибрагим и муравья не обидел, — сказала Дженнет.
Люди в белых платках, разноцветных шалях, лиловых фесках, с медными монетами на лбу заволновались:
— Ибрагим и муравья не обидел.
— Ибрагим и муравья…
— …муравья не обидел.
Затем все смешалось. Каждый твердил свое!
— Ай. Мемед!
— Жаль сироту!
— Проклятый гяур!
Кто-то предложил:
— Пусть Доне пойдет туда, где кружат орлы.
— Орлы всегда кружат над трупами,
— Там, где кружат орлы, там…
— Там…
— Он, наверное, упал в источник,
В одно мгновение все повернулись к женщине, высказавшей эту догадку.
Толпа замерла. Потом все снова заговорили:
— Он упал в воду,
— В воду упал.
— В воду…
Люди ринулись в сторону скал. Впереди бежали босые мальчишки. За ними — босые женщины. Ребята первыми добежали до зарослей колючек. За ними женщины… Ребята ободрали до крови ноги, но, казалось, не замечали этого и бежали вперед. Женщины проклинали колючки:
— Высохнуть бы вам на корню!
За зарослями показались скалы. Вскоре дети, у которых были сильно исцарапаны ноги, выбились из сил и отстали. Усталые женщины добежали до огромного чинара. Листья чинара шелестели. Услыхав шум воды, толпа остановилась. Переведя дыхание, люди побежали к воде. Все глаза были устремлены на воду. Женщины стояли тесным кольцом. Вода, пенясь, била из-под скалы. Слева от скалы образовался большой водоем. В бурлящую воду упало несколько листков. Но их не унесло. Они кружились в белой пене.
Женщины не двигались с места и молча смотрели на воду.
— Если бы мальчик упал сюда, он хотя бы раз всплыл на поверхность, — сказала Дженнет.
Толпа зашевелилась. Послышались голоса!
— Он хотя бы раз всплыл.
— Он не остался бы там… Всплыл бы,
— Он бы всплыл…
Потеряв всякую надежду найти Мемеда, усталые и разбитые, крестьяне возвращались в деревню. Теперь ребята шли позади, играя на ходу в свои игры. Все шли вразброд, склонив головы.
После этого дня Доне слегла. Она не переставая плакала. У нее был сильный жар. Девушки ухаживали за ней. Через несколько дней Доне поднялась. Глаза ее налились кровью. Она перевязала лоб белой тряпкой…
Однажды деревню облетела весть: «Доне не ест, не пьет, сидит целыми днями у воды и ждет, когда всплывет тело ее сына».