— Столько людей.
— Кого-то вроде людей. Направлявшихся к новому дому.
— Может… сюда?
Он моргнул, мысли ворочались с трудом.
— Нет, он двигался в небесной плоскости. Иначе мы бы видели его в виде точки, только голову, без хвоста. Хотя он летел куда-то недалеко.
Она откинулась, глядя на него с выражением, какого он прежде не видел.
— Это все попадет в газеты, верно. — В голосе не было вопроса.
— Боюсь, что так. — Он выдавил скорбную улыбку. — Может, «National Enquirer» уделит мне даже больше места, чем Энди.
Она звонко рассмеялась. Ему так нравилось слушать ее смех. Но тут же на него навалилась вся тяжесть предстоящего. Столько дел…
— Мне придется проверить твою догадку насчет того, что они направлялись к нам. Во всяком случае, мы сможем провести обратную экстраполяцию и вычислить, откуда они вылетели.
— И просмотреть все прежние карты, данные… — (Губы у нее дрожали.) — По прошлым…
— Они разбились. Всей этой жизни больше нет.
Теперь он понимал, отчего она так бледна и невесела. «Только что жили, и вот их нет». Она кивнула, ничего не ответив.
Он взял ее за руку. Прошла долгая минута, и он не нашел другого способа прервать молчание, как только продолжить:
— В SETI[33] за это ухватятся. Найдут исходную звезду, прослушают ее излучения.
Ирэн невесело улыбнулась:
— Мы можем послать им сообщение. Соболезнования. Угу. Комната перестала вращаться, и она потянула его за
локоть:
— Идем.
Устало поднимаясь на ноги, Ральф уже предвидел, какая предстоит драка за его гипотезу. Всегда найдется какой-нибудь Энди, который любым путем рвется к выигрышу. И декан Госсиан…
Продвижение к штатной профессорской должности — процесс долгий и размеренный — и горячка жаркой открытой дискуссии — практически несовместимые понятия. Но это тоже наука. Может, его карьера выдержит предстоящую бурю, а может, и нет, но разве это важно, когда стоишь на берегу огромного океана, вглядываясь в неведомое?
Чревоточина
Она чувствовала, что вот-вот превратится в пюре, и все из-за хитрой бухгалтерии.
— Дай мне инфракрасный, — попросила Клэр.
— Я могу дать тебе полный спектр, — обнадеживающе прошептал голос Эрмы в наушниках.
Перед Клэр возник хаотичный набор цветов, от которого стало больно глазам.
— Ты по-прежнему пытаешься заставить меня смотреть на мир таким способом, черт возьми!
«Возможно, я задела ее за живое, — подумала Клэр, — надавила на нее». Но программное обеспечение не может обижаться, по крайней мере, Клэр так считала.
— Я всего лишь примат. Давай мне по одной части спектра за раз.
Пожалуйста.
— Как скажешь.
Последовало ли за этими словами сердитое сопение? Не важно —
Эрма подчинилась.
Теоретики называли объект, летавший сейчас на экране, червоточиной[34]. Эта червоточина выглядела как размытый красноватый бублик. Он вращался в бешено сияющем ореоле. На его «коже» извивались сердитые красные змеи. У северного отверстия бублика ветвились желтые и синие молнии, которые, однако, не проходили насквозь. Те же шипящие вспышки обходили и южное отверстие, но молнии на севере не отвечали им. Где-то на этой оси крылась проблема. Именно туда они и должны были отправиться.
— Какова наилучшая траектория, теоретически?
— Подходящей траектории не существует. Математики говорят, что есть несколько входов, но все они предполагают приобретение существенного момента вращения.
— Да, но должно же быть какое-то наиболее популярное предположение...
— У меня есть результаты последнего численного моделирования, которое ты заказала с Земли.
— О, хорошо. Я всегда чувствую себя лучше после освежающего компьютерного моделирования.
— К вопросу нашей безопасности лучше относиться без вызывающего стресс сарказма.
— Сарказм — это всего лишь еще одна услуга, которую мы предоставляем на нашем корабле.
— Сарказм приводит к стрессу.
— Кого?
— Нас обеих.
— Я что, напряжена?
— Ты выглядишь взволнованной.
— Я думала, ты понимаешь риторические вопросы.
— Ты тянешь время.
— Да, черт возьми. Посмотри на эту червоточину через детектор массы.
И Эрма посмотрела. Все виртуальные изображения, всплывавшие на экранах, были наполнены сиянием, которое не мог убрать даже терапроцессор Эрмы. Эти изображения выглядели слишком хорошо, чтобы быть реальными. Правильные геометрические фигуры путались и переплетались, плавая вокруг вращающегося бублика. Завитки пространства-времени разлетались в разные стороны, излучая волны со злобным красным шипением.
33
34
В оригинале рассказ называется «The worm turns», буквально — «Червяк поворачивается». Эта фраза — цитата из Шекспира (Генрих VI, часть третья). Смысл ее в следующем: тот, кого когда-то втоптали в грязь, рано или поздно отомстит, и все повернется против того, кто сей акт втаптывания некогда осуществил. Цитата, в свою очередь, восходит к старой поговорке «Tread on a worm and it will turn», буквально — «Наступи на червяка, и он повернется». То есть даже самое смирное и робкое существо может дать отпор, если плохо с ним обойтись. (Здесь и далее прим. перев.)