Он достаёт письмо и передаёт его ГЁЛИН.
Я вот написал им небольшое письмо, Гёлин. Не передашь ли ты его, когда увидишь их в следующий раз?
Гёлин: Разве Вы не увидите их скоро сами?
Уэлш: Нет. Я уезжаю из Линэна вечером.
Гёлин: Уезжайте куда?
Уэлш: Куда угодно. Куда бы они не послали меня. Куда угодно — только не здесь.
Гёлин: Но почему, Батюшка?
Уэлш: По многим различным причинам, но три убийства и одно самоубийство среди моих прихожан сыграли свою роль.
Гёлин: Но ни в одном из этих случаев не было Вашей вины, Отец.
Уэлш: Неужели?
Гёлин: И разве Вы не должны тренировать завтра утром детскую команду для полуфинала?
Уэлш: Эти сучки никогда не слушали моих советов раньше. И я не вижу причин, почему они должны начать слушаться сейчас. Никто никогда не слушает моих советов. Никто вообще меня никогда не слушает.
Гёлин: Я слушаю Вас.
Уэлш (с сарказмом): Это огромное утешение.
ГЁЛИН склоняет голову, обижена.
Уэлш: И ты тоже не слушаешь меня. Сколько раз я говорил тебе не продавать по городу самогон твоего отца, а что толку?
Гёлин: Я перестану торговать, как только скоплю немного денег, Батюшка.
Уэлш: Немного денег для чего? Чтобы таскаться по клубам в Караре, где пьяные подростки будут лапать тебя.
Гёлин: Вовсе нет, Батюшка. Я коплю, чтобы купить несколько хорошеньких вещиц из каталога Фримэна, который есть у моей мамы. У них есть множество…
Уэлш: Короче, покупать всякое дерьмо. Мне бы твои проблемы, Гёлин. Твоя жизнь сплошная мука, что и говорить.
ГЁЛИН встаёт и дёргает голову УЭЛША назад за волосы.
Гёлин: Если бы кто-нибудь другой говорил со мной с таким сарказмом, я бы заехала ему в глаз, но если я Вас стукну, Вы наверно заплачете как девчонка!
Уэлш: Я не просил тебя сидеть рядом со мной.
Гёлин: Я не знала, что существует закон запрещающий сидеть рядом с Вами, но в данную минуту я хочу, чтобы такой закон существовал.
ГЁЛИН отпускает его и идёт прочь.
Уэлш: Я сожалею, что говорил с сарказмом о каталоге твоей матери и других вещах, Гёлин. Я сожалею.
ГЁЛИН останавливается и после паузы идёт обратно к скамейке.
Гёлин: Я не сержусь.
Уэлш: Просто я чувствую себя немного…я не знаю…
Гёлин (садясь рядом с ним): Сентиментальным.
Уэлш: Сентиментальным. Да, так и есть.
Гёлин: Сентиментальным и тоскующим. Сентиментальный и тоскующий Отец Уолш. Уэлш. (Пауза). Извините, Батюшка.
Уэлш: Никто никогда не помнит.
Гёлин: Просто Уолш настолько близко от Уэлш, Батюшка.
Уэлш: Да, я знаю, я знаю.
Гёлин: Какое Ваше имя, Батюшка?
Уэлш (пауза): Родерик.
ГЁЛИН сдерживает смех, УЭЛШ улыбается.
Гёлин: Родерик? (Пауза). Родерик — это ужасное имя, Батюшка.
Уэлш: Я знаю, и спасибо что сказала, Гёлин, но ты сейчас просто поднять мой дух, не так ли?
Гёлин: Я сейчас просто хорошо к Вам отношусь.
Уэлш: «Гёлин» — разве это имя для девушки? Какое твоё настоящее имя?
Гёлин (съёживаясь): Мэри.
Уэлш (смеясь): Мэри? И ты ещё смеёшься над [таким именем как] Родерик?
Гёлин: Мэри — это имя матери Господа нашего, Вы когда-либо слышали эту историю?
Уэлш: Я где-то слышал об этом.
Гёлин: Это причина того, что она никогда ничего не достигла для себя. Дурацкая Мэри.
215/48
Уэлш: Ты достигнешь чего-нибудь для себя, Гёлин.
Гёлин: Вы так думайте?
Уэлш: Такая упрямая идиотка как ты? Угрожающая священникам побоями? Такая конечно далеко пойдёт.
ГЁЛИН убирает волосы с глаз УЭЛША.
Гёлин: Я бы не ударила Вас, Батюшка.
Она нежно похлопывает его по щеке.
Может несколько хорошеньких пощёчин.