–– Вот так, милая. Давай.
Ее ногти впиваются в мои бицепсы, и она извивается подо мной. Я не могу понять, пытается ли она подойти ближе или ослабить давление.
–– Моя, - прорычал я ей в губы.
Еще один круг по ее клитору, и она вскрикивает подо мной, тело напрягается, как скрипичный смычок, попеременно отталкивая меня и прижимая к себе. Черт, она прекрасна. Ее О-лицо - самое упоительное, что я когда-либо видел, и я падаю вслед за ней. Струя за струей сперма вырывается из ее сладкой киски. А ее киска... она высасывает из меня все, что я могу. Все мое тело дергается, когда я отдаю ей все, что у меня есть.
–– Тебе не больно? — это все, что я могу сказать.
Она качает головой, грудь вздымается. Это великолепно. Она великолепна. Мои мышцы начинают сдавать, потому что, черт возьми, это было очень сильно. Впрочем, наша связь всегда была такой.
Я опускаюсь рядом с ней, и она тут же сворачивается калачиком у меня под боком. Я впиваюсь поцелуем в ее волосы. И когда мы оба погружаемся в сон, я шепчу три слова, состоящие из десяти букв, которые я напевал в своей голове уже много лет.
ПАЙПЕР
Когда я просыпаюсь, на улице уже темно, дверь в спальню приоткрыта. Светильник в ванной отбрасывает теплый отблеск на гостиную. Я растягиваюсь на простынях, все еще теплых от тела Хантера, похожего на печь.
У меня все болит. Очевидно, секс марафон многое забирает из девушки.
Я улыбаюсь в темноту, вспоминая все способы, которыми он заставил меня кончить сегодня ночью.
–– Что это за коробки? Голос Хантера прорезает тишину. –– Хизер переезжает?
Ужас захлестывает меня. Я облизываю губы. –– Нет. Она любит это место.
Он появляется в дверном проеме, освещенный светом. На его красивом лице застыли тени. –– Вы переезжаете? Когда?
Возникает пауза, потому что я не знаю, как ответить. Я решаю, что придерживаться правды - лучшая политика в данный момент. То, что мы шептали друг другу в разгар занятий любовью, может оказаться неправдой при свете дня, верно? Он может вернуть все назад, и где тогда буду я? Больной и с разбитым сердцем.
–– Завтра.
Его брови взлетают вверх по лбу. Затем он поднимает запястье и проверяет часы. –– То есть сегодня?
–– Да. Я чувствую себя как жук под ботинком. Испуганной, неспособной увернуться от того, что приближается.
–– Почему ты не сказала об этом? Ты же знаешь, что я помогу тебе переехать.
О, я знаю, что он поможет. Мои отец и братья тоже были бы там, плечом к плечу с ним. Грузовики и все такое.
–– Я не возьму много, – говорю я, и мое сердце разрывается на части. Это должен был быть просто поцелуй, чтобы наконец-то выкинуть все из головы. Но в тот момент, когда мои губы встретились с его губами и удивительное ощущение правильности происходящего охватило меня, я должна была узнать, каково это - быть любимой им.
И я узнала.
–– Куда ты переезжаешь?
–– В ЛОС–АНДЖЕЛЕС.
–– В ЛОС–АНДЖЕЛЕС? Я вижу, что он пытается понять, где это. Потому что, конечно, я не могу иметь в виду город, расположенный в нескольких штатах от нас.
–– Лос–Анджелес, – подтверждаю я, проталкивая слова через губы.
–– Какого черта, Пайпер? Его массивные руки поднимаются, скрещиваясь на груди, и он смотрит на меня в полном замешательстве. Но это только заставляет меня любить его еще больше. Он не злится. Просто растерян.
Я так отчаянно хочу, чтобы все, что он сказал, было правдой. Что я его, и он меня не отпустит. Не сегодня. Не завтра. Никогда.
–– Там живет мой двоюродный брат, - говорю я, как будто это все объясняет. Это ничего не объясняет. Он знает это. И я знаю. Но я не должна была говорить ему ничего из этого. Я бы просто отстранилась от ситуации и постаралась бы, черт возьми, забыть о его существовании.
–– Ты никогда не говорила об этом раньше. Ты любишь этот город.
Неужели он должен быть таким чертовски красивым? Длинные ноги и облегающие джинсы, обтягивающие его тонкую талию.
Я сглатываю.
–– Я знаю.
–– Подожди ...Хизер знает?
Я...
–– Твои родители?
Я смотрю в окно. Сквозь жалюзи пробивается первые лучи света. Внезапно мне становится холодно, как будто прохладный ночной воздух давит на меня.
–– Значит, ты собиралась просто уехать. Не сказав ни слова? Никому? Он имеет в виду его.
Конечно, он имеет в виду его.
Как мы перешли от одной из самых прекрасных ночей в моей жизни к этой... ...мучениям? Я сама навлекла это на себя, но он не должен был видеть коробки. Он должен был заниматься своими делами, может быть, гадать, куда я пропала. Спросит обо мне через несколько месяцев. А к тому времени я буду уже за множество километров от него.
Но я быстро понимаю ошибочность этой идеи. Когда я смотрю на него, действительно смотрю, Хантера Доусона уже не забыть.
Что бы ни было, между нами, он родная душа. Такое встречается раз в жизни, если тебе очень повезет. И я никогда не хотела никого, кроме него. Поверьте, я пыталась.
Он крадется вперед, как лев, и садится на край кровати. Я плотнее натягиваю простыню на грудь, но не для того, чтобы предупредить его, а потому что мне холодно без него.
–– Пирожочек. ...поговори со мной.
Я закрываю глаза. –– Да.
–– Да, что?
–– Да, я собиралась уехать, никому не сказав. Не попрощавшись.
–– Почему? В этом слове столько боли, что мои глаза начинают слезиться, а кончик носа пощипывает.
Я смотрю на него, давая ему понять, как я расстроена. С Хантером мне никогда не приходилось прятаться.
–– Потому что я больше не могу. Я не могу жить в этом городе, гадая, когда увижу тебя в следующий раз. Смотреть, как женщины флиртуют с тобой. Видеть тебя каждое воскресенье за ужином, но знать, что ты никогда не сможешь стать моим! кричу я ему. Слезы катятся по моим щекам, а конечности дрожат от нахлынувших эмоций и болезненной правды.
–– Пирожочек. Его великолепный голос трещит, когда он тянется ко мне, прижимая меня к своей груди.
Его знакомый запах окутывает меня, как теплое одеяло. Я прижимаюсь лицом к его шее и впитываю его утешительное присутствие. Он гладит меня по затылку.
–– Милая моя. Твои слезы разбивают мне сердце.
Я подавила всхлип. –– Мое разрывается уже много лет. Я не знаю, откуда взялась вся эта честность. Но это как сломанный кран. Как только правда начинает выходить наружу, она уже не останавливается. Какая-то часть меня не хочет этого. Может быть, если все будет открыто, я больше не буду страдать в одиночестве.
–– Теперь все закончилось, милая. Разве ты не слышала меня вчера вечером? Мы не вернемся к тому, что было. Никогда.
Я крепче сжимаю его руки.
–– Как это может закончится? Ничего не изменилось. Все еще есть мой отец, о котором нужно беспокоиться. О маме. О Боже. И мои братья! К тому же мы живем в маленьком городке.