– Да.
Раф покачал головой.
– Дурак, – сказал он по-испански и отошел от Мэтта.
Мэтью не владел испанским в совершенстве, но понять, что сказал Раф, не составило труда.
– Знаешь, вовсе не очевидно, что дурак я, а не ты, – сердито буркнул Мэтт.
Раф повернулся к Мэтью. Женщины всегда западали на его неряшливого партнера, жаль, что он об этом поздно вспомнил. И сейчас Мэтью уже клял себя на чем свет стоит за то, что познакомил с ним Хлою.
– Хлоя не делает ничего противозаконного, – сказал Раф, повернувшись к Мэтту.
– Откуда ты знаешь?
– Она мне рассказала о своем бизнесе.
– И чем же она занимается?
Раф сталкивался лицом к лицу с самыми закоренелыми преступниками Техаса. И уж конечно, у него не затрясутся поджилки лишь потому, что какой-то парень прекратил работу в саду, чтобы задать ему жару.
– Мне кажется, друг, ей не хочется, чтобы ты об этом узнал.
И, весело отсалютовав своему бывшему партнеру, Раф с непринужденной грацией оседлал мотоцикл. Мэтью перекосило от злости.
– Если бы не я, ты бы никогда с ней не встретился! – крикнул он вслед Рафу, но крик его потонул в мотоциклетном реве.
Дебора сунула в рот таблетку сильного обезболивающего и запила ее водой. Она отложила работу, чтобы сделать запись в дневнике головных болей. Дневник головных болей… Во что превратилась ее жизнь, если ей приходится вести дневник с таким странным названием?
В висках у Деборы стучало, и больше всего на свете ей сейчас хотелось задернуть жалюзи в кабинете, выключить свет, свернуться на диване в своей псевдогостиной и уснуть.
Но разумеется, ничего подобного она никогда не сделает. Ее ждут пациенты, и от того, что у нее разболелась голова, их проблемы меньше не станут. Какое им дело до того, что у нее развилась болезнь с мерзким названием «мигрень»?
– Вы испытываете стресс больший, чем обычно? – спросил ее врач в клинике. – Что-то вас беспокоит?
Именно эти вопросы задавала своим клиентам она, Дебора. Правда, ее формулировки были осторожнее.
Но у человека не может возникнуть мигрень внезапно, сама по себе, тем более в такой острой форме – ведь приступы настигали Дебору практически ежедневно. Она согласилась вести дневник только при условии, что врач отправит ее на обследование для выяснения физической причины болезни. Не то чтобы ей хотелось обнаружить у себя какое-нибудь ужасное заболевание, опухоль мозга, например, но она просто не могла поверить, что в ее организме есть некий физиологический механизм, спускающий с цепи головную боль, когда все в ее жизни идет как надо.
Дебора решительно приказала себе на время забыть о своих проблемах и стала готовиться к приему очередного клиента.
Рафаэля Эскобара.
Она потерла виски, попробовала сделать несколько глубоких вдохов и выдохов, но пульсация в висках так никуда и не делась, когда секретарь по селектору сообщила ей, что мистер Эскобар прибыл. – Спасибо, – сказала она.
Дебора поднялась и направилась к двери. Открыла ее, и взгляд ее тут же устремился к мужчине, который выглядел совершенно неуместно в ее умиротворяющем своей опрятностью и упорядоченностью офисе.
Умиротворяющим он не был. И тем более упорядоченным. На самом, деле этот мужчина был живым воплощением хаоса.
Он встал, когда Дебора назвала его имя, подошел к ней, настороженно взглянул на нее и тоскливо огляделся. Ему не хотелось здесь находиться. Интересно, кто его заставил? Наниматель? Родители? Супруга или подруга?
Вскоре она об этом узнает. Обычно сама мысль о том, чтобы «починить» кого-то столь хаотичного, как мистер Эскобар, наполняла Дебору радостным ожиданием, но сегодня она испытывала раздражение от того, что ей снова придется выслушивать от очередного неудачника отчет о его наводящих скуку проблемах.
Шокированная собственными мыслями, Дебора натянула на лицо улыбку и, протянув клиенту руку, представилась:
– Меня зовут Дебора Бьюмонт.
– Раф, – сказал он.
Когда оба прошли из приемной в кабинет, Дебора проводила Рафа в «гостиную».
– Не хотите ли кофе или чаю?
– Нет, спасибо.
– Воды?
– Я в порядке.
– Отлично. – Почему она так злилась? Много раз Дебора сталкивалась с нежеланием клиентов раскрываться и даже с их враждебностью, но это не вызывало у нее такой реакции. Почему же сегодня? Должно быть, из-за головной боли. Или из-за того, что исповеди большинства посетителей этого кабинета были на удивление похожи, а сейчас у нее было ощущение, что тайны этого парня включали жуткие подробности, такие, например, как признание, где он закапывал тела жертв.
Они сидели друг против друга. Дебора не торопилась нарушить молчание. Некоторые из ее пациентов испытывали столь острую потребность освободиться от груза своих проблем, что их было не остановить.
Молчание затягивалось.
Раф, похоже, не принадлежал к категории отчаявшихся.
Дебора взяла в руки блокнот.
– У вас есть вопросы, которые вы бы хотели задать мне до того, как мы начнем?
– Нет.
– Отлично. Почему бы вам не рассказать, зачем вы пришли сюда?
Он опустил глаза и уставился на журнальный столик. Явный признак того, что пациент не собирается говорить правду.
– Я неважно сплю.
– Понимаю.
Дебора дождалась, когда он посмотрит на нее.
– Есть мысли, почему вы плохо спите? Он пожал плечами:
– Я много работаю по ночам. Не успеваю сделать за день все, что наметил.
Если бы его проблема состояла в нарушениях сна, он бы обратился к обычному терапевту, знакомому врачу, который у него наверняка имеется. Он не был первым ее пациентом, из которого надо было клещами вытягивать ответ на главный вопрос: в чем вы видите свою проблему?
– Почему вы не спите?
– Я сказал вам. Безумно много работы.
– В вашей регистрационной карте указано, что вы – офицер полиции.
– Это так.
– Есть ли в вашей работе нечто такое, что вас беспокоит?
– Я работаю копом уже восемь лет, а спать перестал только недавно.
– Что послужило толчком к этому? Раф поерзал на обитом кожей диване. Дебора решила применить иную тактику.
– Расскажите мне о своей жизни. Помимо работы. Что вы делаете, когда перестаете быть полицейским?
– Я ем. Навещаю семью. Общаюсь с приятелями. Гоняю на мотоцикле.
– Как я понимаю, вы не женаты. У вас есть подружки?
Он поднял взгляд. Жаркий взгляд. Потом снова уставился в стол, скрестил руки на груди и повернулся так, словно хотел защитить от нее свое тело. Но должно быть, этот пациент знал язык тела не хуже, чем она, Дебора, поскольку он нарочито медленно повернулся к ней, подался навстречу и посмотрел в глаза.
– Вообще-то нет.
– Вообще-то… Что это значит?
– У меня есть женщина. Но это довольно несерьезно.
Дебора сделала отметку в своем блокноте, напоминая себе, что должна вернуться к теме этих «несерьезных» отношений позже.
– На работе у вас все хорошо?
– Да.
– Есть ли какое-то дело, которое вас беспокоит?
– Я не могу об этом говорить.
Дебора подавила желание топнуть ногой. Но если ему нравится швырять деньги на ветер, кто она такая, чтобы ему мешать?
– А как дела у вас в семье?
– Прекрасно.
Он снова соскользнул на прежние позиции: поза обороняющегося. Дебора должна была продолжать задавать вопросы все в той же мягкой манере. Использовать одну из освоенных ею техник. Но у нее страшно болела голова, и ей вдруг подумалось, что жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на людей, которые лишь отнимали у нее время.
Она положила блокнот на стол.
– Раф, – сказала она, – зачем вы сюда пришли?
Впервые, как показалось Деборе, она целиком завладела его вниманием. Возможно, его удивило, что она прямо, без обиняков, обвинила его в том, что он ей лжет. У нее было странное чувство, что он проникся к ней уважением, оценив ее прямоту.
– Я читал вашу книгу.