Слово старосты имело большой вес, и если бы Макар воспротивился мальчишке, то достаточно было надавить, привести веские аргументы и Макар бы сдался.
Немира, тоже понятно зачем Вецена отправила в лес к Макару. Только откуда ведомо бабке о Силе, о способностях его, если Макар сам не знал, что не только деревья врачевать может.
Всем сердце желал он Немиру здоровья. И надеялся, что одной ночи будет достаточно для выздоровления, а если нет, то тело его, теперь окрепшее, само хворь вытравит, освободит хозяина.
С Мирославом было сложнее. Но чувствовал Макар, что не для раздражения ради в лес он попал. Сила дана Макару огромная и он должен уметь с ней жить и владеть ею. Контролировать и сдерживать — вот главное дело его сейчас. Одному в лесу хорошо, а как в деревню попадёт. Что тогда? На каждый раздражитель Силу свою выпускать будет? Нет, тут Вецена тоже все правильно просчитала, или нашептал кто, то одной ей ведомо.
Макар слух свой напряг.
Тишина… нет волка поблизости. Аккуратно Силу выпустил, вложил в неё зов для Русая. Волк его должен почувствовать, даже на очень большом расстоянии.
Прошла неделя.
Неделя, как Беловук у Макара жить стал.
Неделя, как Макар не видел и не чувствовал вожака.
Каждое утро зов свой отправлял в лес и ждал. Слушал, но ощущал тишину. Волка не было рядом. Волк не отзывался.
Понимал Макар, что пока сам волк не придёт, пока сам не решит показаться, не найдёт он его, хоть зазовись.
28
Эту первую неделю, Макар Беловука каждый день в лес водил. Пусть привыкает мальчишка.
Рассказывал ему про всё, что за деревья, что за кустарники их окружают. Про каждый след и хозяина этого следа рассказывал.
Волчонок слушал внимательно. Кое-что первый раз слышал, это Макар сразу улавливал, кое о чем уже знал.
— Видеть и читать следы, каждый охотник должен отлично. Все должен примечать и поломанную ветку, и остатки еды, и царапины на коре. Вот, например, смотри.
Макар указал на следы, их прямая дорожка, отчетливо виднелась на снегу.
— Представляешь, я когда-то не мог отличить след лисицы или волка от собаки, — Макар засмеялся. Вспомнил то время, когда все следы для него были одинаковы. — Мне нравилось изучать следы. Отец интересно рассказывал, с историями, с байками охотничьими. Я и сам много экспериментировал. Каждый день след Ярика, собаки нашей, сравнивал. Он по снегу идёт, а я наблюдаю, как след его меняется через час, через сутки. Плотность и форму, все примечаю. Это, Волчонок, для того, чтобы безошибочно знать какое время назад по тропе зверь прошел.
Макар присел на корточки, аккуратно прощупал след. Потянул вниз мальчишку.
— Потрогай след и поверхность снега рядом.
Беловук сначала на Макара внимательно посмотрел, точно боясь какого-то подвоха, а потом осторожно сделал, как просил Макар.
— Чувствуешь? След практически не отличается от остального снега. Это говорит, что зверь прошёл здесь недавно. Часа два назад, не больше. А вот если бы след уже затвердел и покрылся корочкой, то это старый след и животное уже ушло далеко. А ещё, — Макар взял, рядом валявшейся тонкую палочку и разделил след. — Видишь? След легко разделился, значит свежий. Как думаешь, кто здесь прошёл?
Беловук не отрываясь смотрел на следы. Молчал, но видно было, что думал, гадал мальчишка в уме-то.
— Это лиса. Смотри, Беловук, подушечки двух передних пальцев немного выдвинуты вперед, а отпечатки двух крайних пальцев находятся позади них, обхватывая коготками их по бокам. Запоминай. Смотри и запоминай.
Макар пошёл дальше. Он много рассказать может, очень много. Иногда даже боялся, что излишне болтлив. А с другой стороны, не праздно же речи ведёт. Больше расскажет — больше в голову Беловуку войдёт.
— Её ступня густо покрыта длинной шерстью, от того она ходит точно в валенках. Лиса никогда не ранит лапы, даже на жесткой кромке наста. Собака, по такому насту кровяные следы оставит, лиса — нет. В сентябре только для лисы любой шаг — это боль. Точно по иголкам ходит в сентябре-то. Линяют у неё волосы на подошвах, от того и босая. Любая собака её догнать может.
Беловук тревожно на Макара смотрел. Столько жалости было во взгляде, что Макар напрягся даже. Как Таислав его, жалеет животину. Немного позже охотиться с собой возьмёт мальчишку, вот там и проверит свою догадку. Уверен был Макар, что Беловук никогда на охоте не был, не видел, как мяско к нему на стол попадает.
Волчонок впереди шёл, а Макар за ним держался. К избе дорогу держали. Будет, на сегодня прогулок, ведра возьмут и на ручей за водой.
Беловук резко остановился и присел, рассматривает что-то.
Макар подошёл и тоже замер.
На тропе виднелась ровная цепочка следов. Одного взгляда было достаточно для Макара, что бы понять, кто шёл по тропе.
Это волк. Его волк. Он следы оставил.
Как же Макар не почувствовал его? Разве могло быть такое.
Как-то легко, радостно на душе стало. Значит, не зря каждый день зов отправляет. Волк его слышит, волк его чувствует.
Макар до дома шёл и улыбался. И солнышко ярче засветило, и ветерок игриво обдувал лицо.
Когда к куче наваленного снега подошли, того что после чистки поляны остался, Макар развернулся и толкнул Беловук в него, да сверху ещё и припорошил малёха. Засмеялся Макар. Так всегда Русай с ним играл.
Только быстро улыбка с уст его пропала.
Беловук, свернулся в калач, руками голову прикрыл. Лежит и не шелохнётся.
Макар растерялся даже. Поиграть хотел, как со всеми детьми на деревне у них играют, а тут выходит, испугал мальчишку.
Макар поднял Волчонка, от снега отряхнул.
— Это игра, Беловук. Я тебя в снег толкаю, после, если ловкости и сил хвалит, ты меня завалить должен, да снежком припорошить. Ничего здесь страшного и больного нет. Это всего лишь игра.
Макар подтолкнул мальчишку вперёд. Да уж, не прост малец, не прост.
29
Утро выдалось яркое и тёплое.
Весна уже чувствовалась в каждом вздохе природы. Она приходит каждый раз по-разному, но не спутаешь её с простым потеплением. Запах другой, пение птиц другое — весенние, радостное.
Макар в мыльне был, когда услышал звук, инородный, не лесу принадлежащий.
Точно стучит кто-то.
Тук-тук-тук. Тук-тук-тук. Тук-тук-тук.
Макар замер на секунду, слух напряг. Точно — стучат, дребезжит всё, как по стеклу барабанят.
Тук-тук-тук. Тук-тук-тук. Тук-тук-тук.
Макара, как молния прошибла:
«Три удара! Беловук! Помощь!»
Сшибая все на своём пути, Макар кинулся из мыльни.
Пару шагов только сделал и остановился, точно в стену невидимую упёрся.
Посередине поляны стоял волк.
На солнце шерсть его играла серебряными бликами. Снег искрится серебром и волк, красоте этой не уступает. Макар всего на мгновение замер, залюбовался картиной этой.
И ведь не почувствовал вожака, даже Сила на него не среагировала. Разве может быть такое?
Волк на Макара даже не взглянул, все его внимание было приковано к мальчику. Волк смотрел на него внимательно, изучающе, склонив морду на бок.
А Беловук, прижавшись всем телом к избе, замер у окна.
Лицо его напоминало сейчас Макару маску ужаса. Точно статуя стоит, казалось, он даже не дышал, и только тоненькая, белая ладошка, бешено билась по стеклу.
Тук-тук-тук. Тук-тук-тук. Тук-тук-тук.
У Макара сжалось все внутри, тихо подошёл к Беловуку. Аккуратно присел, чтобы на одном уровне с ним быть, чтобы взгляд его поймать и заговорил, спокойно и твёрдо.
— Все хорошо, Волчонок. В избу иди, я через минуту приду. Помнишь уговор наш? Я иду — ты идёшь, я стою — ты стоишь, я говорю — ты делаешь. Просто верь мне, парень. Иди.
Макар встал и открыл Беловуку дверь. Мальчик, на негнущихся ногах, медленно зашей в дом.
Макар прикрыл за ним дверь и повернулся к волку.
Какое-то время они смотрели друг на другу. А потом не сговариваясь, точно по отмашке, сделали шаг друг к другу.