Ведовица
На пятый день рано утром Плотица заглянул в избу и тихонько поманил меня. Ему не сиделось на месте, каждый день чуть свет он спускался к разливу, ходил по берегу, скрипя своей деревяшкой. Все прислушивался, как глухо гремело море за протокой. Нынче же, как ни прислушивался, не услыхал знакомого грозного рева и тут же подхватился, велел ставить мачту. Ему не терпелось сходить посмотреть самому, впрямь ли утихло грозное Нево. Кмети бодро посыпались вниз с пригорка к лодье, радуясь возможности размяться. За эти дни они отоспались, напарились в бане, отдохнули и уже начинали скучать. И вот уже качнул черным боком гордый корабль, взлетел на мачту светлый варяжский сокол… Лодья осторожно пошла меж островами к протоке.
Обернулись на удивление быстро. Поспешали весть донести - успокоилось гневное Нево. Хоть и катила еще по серым свинцовым водам сердитая тугая рябь, налетал порывами пронизывающий ветер, можно было сниматься и идти в Нета-Дун.
Добро… Вот и пришло время решать, что делать станем. Я разумела, что вождь еще слаб и не тревожить бы его, доколе вставать сам не начнет. Раны болели немилосердно, и хоть он и старался не подавать виду, каждый тяжелый приступ кашля выбивал из него пот и скулы белели от боли и натуги. Обождать бы, отпоить его еще добрым грудным сбором, кашель лютый поутихнет хоть мало… Хоть седмицу бы еще… Плотице не терпелось везти его в крепость, к мудрому Хагену, но и ему было ясно, что своими ногами до корабля Мстивой не дойдет.
Собрались у нас в избе, поразмыслили да и сели ждать, как в себя придет воевода, какое слово молвит. Он еще был в забытьи, не хотели его зря тревожить, ждали. Кмети сидели по лавкам, тихонько переговариваясь. Пока судили да рядили, мой чуткий слух уловил что-то — позвал меня тихий голос. Меня ветром сдуло с лавки, где я присела рядом с Плотицей.
Я не ошиблась — вождь приоткрыл глаза и смотрел на меня. Я робко и ласково улыбнулась ему, протянула руку — лоб был в испарине. Жар, немилостиво ломивший его четыре дня подряд, спадал верно. И очи светлые, любимые, снова смотрели ясно, сошла пелена. Я наклонилась к нему:
— Пить хочешь?.. — Он медленно кивнул и я мигом обернулась подать ему питье.
Ребята повставали с мест вслед за мной и, стараясь не шуметь, сгрудились все друг за другом у печи, заполонили всю нашу неширокую горницу.
Воевода повел глазами на них, слабо улыбнулся и вымолвил:
— Ну, что сдумали, братья… на лодью нести порешили?..
Плотица, стоявший впереди всех, дернул себя за бороду и буркнул негромко и как-то виновато:
— Рассуди уж сам, воевода… Не мотать бы тебя по кораблям, покуда встать не можешь. Негоже…
Вождь помолчал и отмолвил:
— И то верно… Своими ногами все бы лепше взойти.
Перевел взгляд на меня, сидевшую подле, и глаза потеплели. Я снова ощутила, что краснею, и тут он сказал такое, от чего я поперхнулась и вовсе перестала дышать: