Страшно было представить, каково сейчас приходится дочке старейшины. Аж пот холодный прошиб, себя на ее место поставила. Горько, досадно, обидно — втройне. Да что говорить! Замуж за воеводу не вышло, как ни старалась. Чаяла, хоть дите его наследником назовут, и то не сбылось, выносить не смогла… Бедная девка. Жаль было ее очень. Вот уж кому нынче не позавидуешь! Молва людская быстра и безжалостна, мигом порченой нарекут, не отмоешься. Парни за версту обходить станут. Кому такая жена надобна — одно дитя выносить не сумела, а ну как и других не сможет? Много ли найдется охотников проверять… Тут уж ни красота, ни батюшка-старейшина не помогут. Пустоцвет кому надобен, будь хоть какой красы?..
Бывает и у мужатых — скидывает баба без вящей причины, и никому не ведомо, отчего. Не держит чрево дитя, и все тут. Возьмет муж меньшицу, род без продления как оставить? Первой жене что остается — смиряйся, принимай несчастливую долю. А тут незамужней девке такая беда. Сором… Мое благостное состояние как рукой сняло. Омрачилось, что небо осеннее в непогоду, как ни старайся, вернуть не выходит. Затревожилась снова, думы невеселые потянули чередой. Как знать, сама-то смогу ли когда зачать? Ведь так и молчит нутро. Мать уговаривала — подожди, мол, с мужем заживешь, все само придет. Дождаться бы… Думала я, думала, и наконец так рассудила: повременю еще, а коли к месяцу липню не разрешится само, буду траву ту заветную искать, лечить хворобу треклятую…
После выкидыша бедная Голуба расхворалась. Поползли по деревне слухи да сплетни недобрые, мол, вовсе худо девке. Иных послушаешь — ну точно сглазили: из дома выходить перестала, не ест, не пьет, все плачет да рыдает, а то молчит целыми днями, сидит на лавке, в пустоту глядя, да качается взад-вперед, будто дурная. Баяли, мать причитала по соседушкам, кручинилась: ох, не повредилась ли умом дочка, совсем плоха. Уж не порчу ли кто напустил, умница-красавица была, а теперь не узнать стало …
Я жалела горемычную. Кто зло попомнит в беду попавшему, немного чести себе найдет. Ходить проведывать к ней я, конечно, не пошла, только зря бередить. Мое сочувствие ей горше горькой редьки будет. Через подруженек справлялась о ее здоровье, напрямую спрашивать остереглась. Немного любви промеж нами прежде бывало, а теперь и подавно; не удивлюсь, коли скоро меня винить начнет в случившемся. Чего доброго, скажет: я порчу навела. А что. Сперва браслет обронила Бренном дареный, потом — дитя вот… С первой встречи я ей костью в горле встала, разлучницей злой так и осталась, хоть у меня-то и близко не было умысла женихов у нее отбивать.
Первые дни я много о том думала, но как ни сочувствовала девке невезучей, а за всех горе не перегорюешь. Да и заботы ждать не будут. Хлопот полон рот, за всем уследить, ничего не забыть — вот и день прошел, за ним другой… Моргнуть не успеешь, а уж седмица пролетит, за ней и следующая. Была свадьба вроде вчера, а теперь уж и две минуло.
Жизнь в крепости шла своим чередом. Говорила я или нет? Ярун стал у нас на хозяйстве и проявил к тому немалую способность. Старшие кмети были тому рады-радехоньки: то одну, то другую заботу ему поручали, а он и готов был за любое дело браться. Скоро поставил его воевода дань принимать. Заместо Славомира… В помощники дал мудрого Хагена, коли подсказать где потребуется. Как помял медведь побратима, стало ясно — не бывать ему воином, в походы не ходить больше. Велета тому вовсе не огорчилась: все сердцу спокойнее, да и детушкам малым при живом отце живется веселей.
Ярун горевал недолго. Примерился быстро к хромоте своей, да и принялся за дело с таким рвением, что сам воевода усмехался, на то глядя, а старый Хаген одобрительно качал головой. Я знала — сиднем сидеть побратим точно не стал бы, бездельником быть всяко не привык. А заняться нам было чем — я хоромами заведовала да стряпней, а Ярун всем двором: канавы ли вырыть, колодец углубить, отроков мести двор поставить, зима придёт — снег убрать, воды наносить да дров нарубить… Еще — задок чистить, лошадей кормить-поить да стойла выгребать, крышу прогнившую где заменить, сена накосить, баню истопить, дичь да рыбу почистить … Да мало ли чего еще. Помощников в крепости немало: знай командуй. Наловчились мы с ним быстро так, что дела спорились и горели, никто на месте не сидел, всем работа находилась.
Тем временем отроки готовились к Посвящению. За ужином то одних, то других вызывал воевода славных парней, чтобы потом отправить их в клеть ночевать, ожидать первого испытания. Я вспоминала, как это было у меня, и волновалась за Твердяту — как-то ему удача улыбнется. Сдается мне, со свадебной кутерьмой да хлопотами не достало парню моего внимания, успел ли как следует воспринять науку воинскую. Теперь уж поздно о том сокрушаться, Боги сами рассудят, кто готов, а кто нет.