Надо ли говорить - я знала, что старый Хаген сойдет с ума от радости, ровно как и Велета. А вот деревенские вряд ли будут рады… уж Голуба-то озлится …да и старейшина не порадуется. Я представляла себе их лица, когда они узрят меня рядом с воеводой да скумекают, отчего голова моя платком покрыта да не в мужских портах, как навыкли меня зреть, а в одеже девичьей … Невольно улыбнулась - косу мою, перевязанную шнурком, воевода самолично забрал из дома в холщовом мешочке, что я сшила, и хранил как зеницу ока. Шутил, хмурил брови, говоря, что теперь будет носить ее заместо оберега всегда при себе, мало ли что…
Мы только завидели высокий берег крепости, и мне почему-то стало страшно. Я вздрогнула и невольно поежилась под тяжелой рукой воеводы, что обнимала меня тепло за плечи… Мстивой прервал разговор с Плотицей, склонил ко мне голову, заглянул в лицо:
- Замерзла никак, Зимушка?..
Я подняла голову, улыбнулась, покачала головой. Но скрывать от него было что прятать шило в мешке… Он все понял. Конечно, он видел меня насквозь. Усмехнулся :
- А дрожишь пошто? Чую ведь…
И, склонив голову, прошептал мне в самое ухо с тихим ласковым смешком:
- Чего боишься, глупенькая… Не бойся. Никому не отдам теперь.
Как же тепло и радостно сделалось мне от этих простых слов… Вот она, моя надежная теплая скала, при которой так уютно расти маленькому вьюнку… Счастье-то. Мне нестерпимо захотелось обнять его, сказать, как я его ждала… Но я заробела - кмети смотрят… вздохнула только, уткнулась носом ему в плечо, спрятала лицо. Подле него чего мне бояться. Смех один!..
Мы приближались к берегу и уже видели, что в крепости нас заметили. Сторожевые отроки мигом разнесли новость о нашем приближении, и ворота распахнулись, встречать…
Я увидела, как выбежала из ворот маленькая фигурка, остановилась, замерла, вглядываясь. Велета!.. Вот всплеснула руками и радостно замахала, потом подхватилась и побежала назад в крепость. Через малое время я снова различила ее, шедшую назад под руку с Хагеном. Я улыбнулась и подняла глаза на воеводу- он тоже смотрел на берег, щурясь. Конечно, он еще раньше моего завидел и Велету, и Хагена, и радовался предстоящей встрече. Уж он-то ничего не страшился… то ли дело я.
Я думала и сама понять себя не могла. И чего боишься, глупая? Слыхала ведь – никому тебя не отдам, сказано…
Корабль был уже близко к берегу, до мостков оставалось совсем ничего.
Воевода загодя поднялся на ноги и теперь стоял на носу, глядя на уже ждавших у мостков Велету и Хагена. Я чуяла- ему не терпелось сойти на берег. Дружина уже ждала его там, им, славным, поди, тоже не терпелось скорей увидеть вождя своими глазами и убедиться - живой… Я видела деревенских, рассыпавшихся по склону, наверху уже стоял старейшина Третьяк с родичами, вот я различила золотую голову красавицы Голубы… Быстренько поспели, тоже встречать… ой, что-то будет!
Мы пристали. Бросили сходни, воевода оглянулся и подмигнул мне - все, приехали. Он первым ступил на сходни, и я вместе с дружиной с замиранием сердца следила, кабы не оступился… Он не показывал виду, но я знала– ноги-то помороженные переломанные болели … Блуд и Ярун были тут как тут, оба как две натянутые тетивы, зорко смотря за воеводой и готовые ринуться с борта в ту же секунду, неровен час оступится… Миновало. Мстивой сошел на удивление твердо и легко, не покачнулся, не оступился… Дружина выдохнула разом. Вот обернулся и кивнул мне, улыбаясь, протянул руку… Я сбежала мигом, вложила свою ладонь в его. Он сжал мои пальцы.. и, не успев как следует обернуться, угодил в обьятия Велеты! Не выдержала, бедная, рванулась к брату, позабыв про все, оставив Хагена… Она то плакала, то смеялась, прижимаясь к нему, что-то лепетала, обнимая, гладила по рукам, по груди, по спине… Бедная. Настрадалась-то, ожидаючи… Вождь гладил ее по голове, обнимая, с улыбкой говорил по-галатски – ну что ты, вот он я, живой… Вдруг она подняла голову, порывисто огляделась, увидела меня… и отпустила брата, бросилась ко мне, обняла изо всех сил, потом схватила мое лицо руками и принялась целовать куда ни попадя, глотая слезы и шепча горячо:
- Зимушка, спасибо тебе, брата милого спасла!...В долгу неоплатном пред тобой… кабы не ты… девкой черной тебе буду…
Она, чего доброго, и впрямь упала бы мне в ноги!.. Колени подломились, уже начала оседать, и я вовремя подхватила ее и обняла, зашептала, успокаивая… К нам шагнул воевода да и сгреб в охапку обеих… обнял, склонил голову… Велета снова рыдала, мешая смех и слезы, и то целовала меня, то брата, будто совсем разум потеряла от счастья, что живой вернулся, да на своих ногах…