— Прилечь бы тебе… отдохнуть с дороги… умаялся ведь, — выговорила я непослушным языком, с укоризной заглянула ему в глаза.
Он улыбнулся и снова, не торопясь, поцеловал мою ладонь. Низкий голос послал новую горячую волну по моей коже:
— Как велишь, хозяюшка…
Склонил голову и шепнул мне на ухо:
— Ты уж постереги меня, не уходи…
Я улыбнулась и прижалась щекой к его груди. Глупый… да куда ж я от тебя!.. гнать станешь, не пойду… Обняла его крепче, а вслух тихо сказала:
— Подле тебя буду… Уж ты не тревожься. Пойдем…
Вот когда я посетовала на диковинные галатские обычаи устраивать постели прямо на полу. Несподручно то - ложиться израненному, на лавке бы все ловчей … да и вставать легче потом… ну да уж как есть.
Я помогла ему устроиться поудобней и сама примостилась рядом. Постерегу уж! Куда денусь. За праздник ведь желанный подле него быть... Вспомнила, как велел мне лечь подле себя на лавке, у меня дома, и невольно улыбнулась. Ох и дивно же все у нас с ним повернулось в одночасье… Я вспоминала его прежнего и никак не могла сложить вместе его нынешнего и того, на которого смотрела все время затуманенными первым ужасом глазами... Теперешний-то он был совсем нестрашный для меня. Ну вот такой, какой сейчас... наоборот. Ныне и сама не отойду ни на шаг, хоть гони. Да. А что прежний грозный воевода никуда не делся, то еще предстояло мне узнать и увидеть... Да про то в свой черед надобно будет сказывать. А пока я о том не думала... Уткнулась ему в плечо, пряча зардевшееся лицо, на котором цвела счастливая улыбка…
Он отозвался сонно:
- Ммм?...
Я помотала головой и прошептала, погладив его по плечу :
- Ничего, ничего… Ты спи, отдыхай…
Он поцеловал меня в макушку, и я прижалась теснее щекой к его плечу, взяла за руку… Его пальцы медленно сжались и обхватили мои.
Он спал, держа за меня за руку, а я лежала и думала. Я смотрела на висящие на стене старые гремушки из рыбьих пузырей и думала о его погибшей семье… За спиной пустовала постель Славомира, и, сказать по правде, мне было неуютно знать ее там. Мне казалось, его дух еще был где-то здесь и мог видеть нас… Я не обманывала его, но сейчас мне отчего-то было неловко перед ним…Не было на мне никакой вины, а вот поди ж ты… Я вспомнила, как он взял меня за колено тогда, под скалой, накануне сечи с датчанами, и слова вождя:
- Оставь девку!.. - и мой тогдашний ужас… Сколько же самообладания понадобилось ему, чтобы терпеть все до последнего… И с ножом придумал, все надеялся уберечь девку глупую от беды, хоть так не пустить, куда лезла, бестолковая...
А к Хауку в клеть пришел…. ради меня ведь. Пальцы о Спату порезал… У меня перед глазами снова встало то видение, я хорошо помнила его таким, как тогда – полумертвым, словно присыпанным пеплом, с какими-то остывшими, неживыми глазами, он и двигался тогда уже так, словно наполовину не жил… Я поежилась и на глаза снова навернулись слезы. Я осторожно подняла голову и посмотрела на него. Он спал, ровно дыша, и лицо его было спокойно, грудь мерно вздымалась… Только скулы на худом лице обозначились резче. Не жалеет себя совсем… Я смотрела на него и сердце сжималось от бесконечной нежности и боли за него – сколько же пришлось ему пережить… И как жестоко он сам себя гнул, как немилостив был перво-наперво к себе, не к кому –нибудь… А я-то дуреха, все мнила его суровым ко мне, безжалостным величала… Того не ведала, глупая, как он сам себя морил мало не насмерть… Я вспомнила сказанные когда-то о нем слова Хагена :
- Он вождь… Ему и так нелегко...
Как же ему было тяжело все это время… Это какой же могуты надобно - вынести такую-то ношу ?.. Мыслимое ли дело…
…Сколько же в нем было нерастраченной нежности, сколько любви… такой пронзительной и бережной, словно бы я была хрупкой тростинкой и он мог ненароком меня сломать… Какими нежными умели быть вот эти словно бы кованые из железа пальцы… Я держала его за руку и мне нестерпимо хотелось прижать ее к груди и целовать без памяти эту тяжелую и такую красивую мужскую руку … Слезы душили меня. Я глотала их, заходясь в беззвучном плаче, и старалась изо всех сил не всхлипывать, чтобы не разбудить его… Я тихо гладила его руку, прижимаясь губами к его плечу, закрыв глаза и зажмурившись…
Все будет хорошо.
Теперь все будет хорошо.
Мы нашли друг друга и теперь уже никогда не расстанемся… Я знала это сердцем безо всяких клятв.
Мало-помалу я успокоилась и незаметно уснула.
* * *
Вечерю собирали в этот раз как большой праздник.
Я уже знала наперед, вождь посадит за стол рядом с собой, и сама не зная, отчего, волновалась. Конечно, это было радостное волнение. Коли и был кто еще в крепости, кто не знал о нас с вождем, возвращение наше само говорило без слов. Бояться-то мне было нечего... Но волноваться по-девичьи перестать я не могла.