Я надумала надеть к вечере одно из моих заветных узорчатых платьев, что вышивала когда-то с тайной мечтой о Нем... Платья так и ждали меня в кузовке в нашей с Велетой горнице. Сказать по правде, в последнее время я больно озаботилась тем, как выгляжу. Уж так хотелось мне нынче быть милее и краше, как никогда прежде того и не бывало... И что занятно - допрежь ведь и не мыслила особо о красоте своей. Не задумывалась. Хоть и не первая краса на деревне была, а все ж парни заглядывались да не последней почитали... То пока дома жила. А коли вспомнить жизнь мою в дружине... Стыд сказать! - за воинскими трудами я и вовсе думать забыла о девичьем, в кого превратилась... Все в мужских портах да в кольчуге перед ним щеголяла... И какой только он меня не перевидал! А на корабле-то... Ой щур... Запоздалой горячей волной накатил стыд. Память услужливо подсунула мне летошнее видение - как смотрела на отражение свое в озерце да сокрушалась, и сама над собой зло насмешничала - ишь, о чем возмечтала... еще нравиться хотела, а глянуть страшно - и впрямь девичьего чуть, кости одни да жилы... Ох. Никогда-то я не была по-девичьи кругла да бела, а за время хождения в дружине совсем исхудала, на кого стала похожа... Вот уж невестушку нашел воевода, привычно насмешливо скалился кто-то другой внутри меня. Да... Тут я вспомнила, как он меня обнимал сегодня, и насмешливый голос сразу умолк, пристыженный... Сердце скакнуло и погнало по венам горячую живую радость. Вот хоть и не бела да кругла, а люба все равно... Да и мыслимо ли по-другому? Кто только за внешнюю красу любит, тому что за цена самому... то и любовью язык назвать не повернется.
Я заглянула в горницу к Велете. Она была там, сынков укладывала. Один малой уже спал в зыбке, которую качала неразлучная Огой, второго Велета баюкала на руках. Завидев меня, она радостно вспыхнула, поманила меня зайти. Корелинка Огой тоже была рада мне, и смотрела на меня, не решаясь подойти. Я сама обняла и расцеловала девку. Присела к Велете, обняла ее за плечи.
Сестренка вождя прижалась щекой к моей щеке, зашептала горячо:
- Зимушка… как хорошо, что пришла, радость –то какая!...
Смышленая Огой догадалась – поговорить нам нужно, и подхватилась :
- Я покамест вниз сойду… помогу на стол собрать?
Велета кивнула ей благодарно и корелинка поспешно выскользнула из горницы, только платье зашуршало.
Велета подняла на меня глаза. Лицо ее светилось неподдельной чистой радостью.
Она порывисто обняла меня одной рукой за шею, прижалась щекой, зашептала горячо:
- Ой Зимушка, милая… Спасибо тебе! Уж как благодарить-то тебя, не знаю… рассказал мне все Ярун… Коли б не ты, не выжил бы братец любимый…
Я обняла ее вместе с ребенком, что она качала на руках, прижала к себе. Вздохнула счастливо, тихонько ответила:
- Веришь ли, и сама не ведаю… Выходит, братец-то твой - судьба моя долгожданная и есть…
Помедлила, и – чего уж таиться-то ! - шепнула ей на ухо:
- Люблю ведь его…
Велета ахнула, подняла голову, глаза ее наполнились радостными слезами.
- Ой Зимушка… Радость-то ! А я-то все глазам не верю… Как гляну на него – все дивлюсь… Каким вернулся, не узнать ! Другой совсем стал, как заново родился… Светится весь, что солнышко красное… А как смотрит-то на тебя! … Я таким его и не помнила уж, разве что … - она осеклась, не договорила. Я поняла, что она хотела сказать. Большого ума не надобно… До того страшного дня...
- Любит он тебя крепко… - тихо выговорила Велета. – Давно любит… Мучался все, я-то мыслила, из-за гейсов своих… А он...
Я сжала ее руку, и мы сидели молча, прижавшись друг к другу и покачиваясь вместе с младенцем у нее на руках, и я поглаживала ее по плечу…
Мне захотелось спросить, как у них все с Яруном решилось. Я не сомневалась, видела, что помирились, но любопытство бороло. Шепнула ей, заглядывая в лицо :
- А вы-то с Яруном… поладили ?
Велета подняла зардевшееся лицо, улыбнулась робко и кивнула:
- Поладили… Я ведь простила давно его, все дождаться не могла… Не чаяла уж, что вернется, а тут… Я как лодью завидела, и его на ней… а вас нету… чуть сама в воду не прыгнула, ум потеряла… Насилу охолонули, Ярун на руках домой нес, силы оставили… Ну а как рассказал все, опамятовалась. Подле тебя, ведала, с ним не случится худого…
Дверь тихонько скрипнула. Мы разом подняли головы. Воевода зашел в горницу, улыбнулся, завидев нас, сидящих в обнимку. Подошел, бесшумно ступая, опустился рядом на лавку, обнял сестру за плечи, поцеловал пушистую голову. Она прижалась к его плечу, приникла... даже глаза закрыла. Выдохнула тихо: