***
Вскорости воевода послал за кузнецом, что жил на выселках у опушки леса. Сказывали, кузнец тот вместе с семьей притек под крыло варяжского сокола тем же летом, что была построена крепость, со старого места согнали лихие находники.
А был этот кузнец умелец непростой. Баяли, будто знал он такие секреты древнего ремесла, какие не всякому кузнецу ведомы. Я положила себе испросить разрешения у воеводы да наведаться к нему, глядишь, и знакомство заведу... С кузнецами дружба у меня ладилась издавна.
Кузнец скоро пришел и они долго разговаривали с воеводой о чем- то, стоя на крылечке дружинной избы. Мстивой достал берестяной лист и, показывая его кузнецу, что-то обьяснял, водя пальцем по невидному мне изображению. Мне было ох как любопытно, но спрашивать я не стала. Мало ли какие дела у воеводы с кузнецом могут быть! То оружие какое али пояс воинский починить потребно, кольчугу справить... да мало ли забот у кузнеца при этакой славной дружине! ..Кузнец внимательно слушал, поглаживая темную с проседью бороду. Изредка задавал вопросы, взглядывая на воеводу цепкими небольшими глазами. Наконец он что-то сказал воеводе, тот, мне показалось, остался доволен ответом, согласно кивнул ему, и кузнец, поклонившись почтительно, ушёл.
Через несколько дней я увидала, как ребята принесли в крепость тяжелый пузатый горшок. Они несли его вдвоем и я поняла, что это был один из тех горшков, что хранились закопанные в земле неподалеку от крепости. Я ведала, что те горшки были доверху наполнены серебряными монетами; прежде их тревожили редко, на моей памяти всего один раз - потребно было серебро для новых воинских поясов. Что-то задумал воевода?.. Любопытство меня бороло. В тот же вечер кузнец снова появился в крепости и вождь повел его наверх, уж о чем они толковали, то мне неведомо, а только вышел он от нас нескоро.
Зимние вечера
Вечером в горнице он как-то странно молчал и заговорил только, когда я возилась рядом, укладываясь подле него. Тронул меня за руку, я подняла на него глаза да так и застыла от неожиданности. Он смотрел на меня с такой болью и глубокой печалью, что я испугалась и все внутри похолодело — случилось что?.. Заговорил, и мне показалось, слова давались ему с трудом, голос звучал глухо и как-то виновато:
— Зимушка… Покою мне нет… Растолкуй, сделай милость… Как сдюжила-то волочить на себе?.. Могута недевичья … А по лесу за подмогой бежала… раздетая, и как только сама не сгинула… в метель лютую …
Последние слова дались ему вовсе нелегко. Он кашлянул и замолк.
Я припомнила, как сегодня утром он долго разговаривал о чем-то с Плотицей, и я то и дело ловила через весь двор его особенно пристальный взгляд и все дивилась — то мстилось издали али впрямь как-то ино глядел? … Как если бы набежали хмурые тяжелые тучи на теплое лучистое солнце…
Не мстилось.
Неужто Плотица ему рассказал… Так и есть. То-то подмигнул мне хитро, как со двора в избу шла… Да небось, расписал еще во всех подробностях- с него станется! — какой я прибежала на корабль за подмогой, исцарапанная нещадно и замерзшая, почти обронив рассудок… Как меня растирали-отогревали и как потом снова бежала во весь дух обратно к нему, показывая дорогу, и как нашли его под елкой… Он-то сам, поди, и половины не помнил. Немудрено — совсем при смерти отодрали мы его с Яруном от березы-то…
Перед глазами мелькнуло видение : окровавленный до самых корней обледенелый ствол Злой Березы с примерзшими клочьями его кожи… Я вздрогнула и поежилась, явственно вспомнив пережитый ужас. Где ему было потом разобрать, что наяву было, а что привиделось… Когда душа его уже нетвердо держалась между мирами. Диво вообще, как выжил. И болел пока у меня в избе, в горячке лихорадило, поди, так переплелась быль с небылью, что и не разберешь… А тут, стало быть, рассказали. Али сам припомнил, как было… Вот и встревожился обо мне запоздало. А мне, честно сказать, как-то и в голову не приходило ему рассказывать. Чего для?.. Я для себя почестей других не искала, кроме как подле него быть. Большего счастья и помыслить не могла — обрести его вьяве!.. Вот уж диво невиданное — перед всей деревней руки мне целовал, перед дружиной ведовицей да хозяюшкой величает, чего еще надобно?..
Я вздохнула и улыбнулась. Оно и понятно — откуда ему было знать. Ну да, могута невмерная, девка, а силищи как не у всякого парня… Я вспомнила его слова — видал я девок, неплохо бивших в цель, но не из такого лука, как у нее… Стало быть, пришла пора поведать ему про Злую Березу. Сказывать-то я никогда не была мастерица, а тут… Чудеса — уж как открыла рот, и само пошло, откуда что взялось, не ведаю, а полилось складно, я только подивиться успела.