Примечания:
Стихи Хаука (висы) относятся к жанру скальдической поэзии (моя стилизация, конечно же, поэтому строго не судите!)
В тексте использованы следующие метафоры:
Борт - губы, рот
Клен - воин
Клеть раздумья - голова
Луны лбы - глаза
Дуб гласа стали - могучий воин
Корабль сердца - грудь (грудная клетка)
Плут лукавый - Локи, в скандинавской мифологии бог обмана
Весло рта - язык
Фрейя злата - прекрасная дева (сравнение с богиней Фрейей, Фрейя в германо-скандинавской мифологии богиня любви и войны, жительница Асгарда, белокурая голубоглазая красавица)
Ньерд ливня стрел каленых - метафора могучего воина, умудренного опытом в битвах. (Бог Ньерд в скандинавской мифологии представляет ветер и морскую стихию, отец богини Фрейи)
Край перстней - кисть руки
Льдины рук - золотые (серебряные) обручья
Вече сечи - битва
Волк ран - меч
Общий смысл стихотворения Хаука таков :
Пиво мне пресно, пью да не пьется,
Голова отяжелела,
А глаза холодной девы смотрят на другого могучего воина.
Грудь теснит,
а лукавый Локи, бог обмана, веселится -
это он заставил мой язык сказать те слова,
о которых я жалею.
Судьба связала крепко прекрасную русокосую деву, подобную богине Фрейе,
с могучим воином, умудренным в битвах, который по летам мог бы быть ей отцом (намеренное преувеличение)
Не надевать мне ей на белые руки золотых обручий.
Душа просит сечи,
добыть поживы мечу.
Особую благодарность за помощь, ценные советы и вдохновение на написание вис выражаю Елене Красавиной ! :)))
Торг
На следующий день был торг.
Гуннар Черный, испросив согласия у вождя, с утра вынес на высокий берег богатые товары.
Воевода подошел и, вложив мне в руки увесистый кошель, сказал:
- Сходила бы на торг-то. По хозяйству что потребно иль себе чего, смотри уж сама… Что приглянется - бери, не стесняйся.
Кивнул на ждавшего в сторонке Твердяту:
- В помощь Твердяту бери, поднести что понадобится. Негоже невесте моей самой на себе тащить...
Он улыбался и голос был шутливый, но глаза его показались мне какими-то чужими.
На краткий миг помстилось – очи ясные словно подернулись ледком, живой свет будто померк, затянулся мутной пеленой…
Я кивнула молча, стараясь глядеть довольной. Мне бы радоваться да благодарить, но я не могла выдавить ни слова в ответ. Как ни корила себя, а радости не было… Какая радость от подарков, коли боюсь лишний раз подойти да слово молвить?
Делать нечего – надо идти. Глядишь, и правда присмотрю что. О подарках себе я не помышляла, а вот ниток бы прикупить про запас да шерсти хорошей. Да полотна бы еще доброго льняного. А уж если шелка привезли...
Хозяйство вести тут ино нужно, не вдруг еще приспособишься. Самой за скотиной мне уже не ходить, шерсти не стричь послушливым овечкам, не доить ни свет ни заря мычащих буренок... И льна не сеять более. Вовсе иной уклад жизни в крепости. Каждый день тут других забот полон рот, только успевай поворачиваться. К слову сказать, с утра я все так же исправно выходила на занятия с отроками – науку воинскую забывать не хотелось. Хоть и мало времени было у меня на это, а совсем забросить занятия я не смогла, да и не захотела бы. Для того ли я столько училась, столько трудов положила, посвящение прошла и кметем стала, чтобы потом вот так в одночасье забыть? Не бывать этому. Слишком уж полюбилась мне эта ярая радость, наполняющая веселым жаром крови упругие мышцы, когда брала я в руки меч и начинала разминать суставы и суставчики, ощущая, как отзывается послушное тело. Правду молвить, теперь-то я не трудила себя так, как прежде, усталость былая прошла, вот и шло в охотку. Воевода поначалу хмурился, просил не усердствовать особо, потом понял, что балуюсь только – и махнул рукой, только посматривал с усмешкой, как я рубилась с Твердятой.