Дед одобрительно кивнул головой:
— Взяла и хорошо, подарок есть подарок.
Я рассказала и про необычный меч, что так мне приглянулся, и про другие диковины заморские, что видала на торгу. Про Хаука вот только не стала говорить… Ни к чему показалось.
Хаген слушал меня, изредка покачивая головой. Как знать, какие видения проносились перед его внутренним взором… Вспоминал ли он юность и виденное когда-то, али ино о чем думал…
Я помолчала, собираясь с духом, и наконец сказала:
— Дедушка… Пришла ведь я к тебе за советом… Рассуди уж, надоумь ты меня недомысленную, покою мне нет… О чем песнь была, что вчера на пиру датчанин баял? Я было спросила у Бренна, а он сказал всего — то два слова… Никак в толк не возьму. А вдругорядь спрашивать боязно… Может, ты растолкуешь…
Дед опустил ниже белую голову, помолчал.
Потом вздохнул и молвил негромко:
— Не вдруг и обьяснишь, девонька. Больно задела та песнь нашего Бренна… Да ты и сама уж, поди, поняла…
Я тихо сказала:
— Поняла… Боюсь я, дедушка. Что с ним…
Я сжала до боли пальцы, замирая от странного предчувствия… В животе неприятно захолодило. Дед приобнял меня, погладил легонько по плечу. Помолчал немного и, будто бы нехотя, сказал:
— Ну, коли впрямь хочешь правду знать, слушай… Стихи те на северном языке зовутся висами. Скальдами именуют тех, кому дано умение их складывать. Считается такое умение великим искусством, сродни волшбе. Не всякий с наскоку поймет, о чем поется. Привычка нужна да разумение особое. Мудрено плетется северная речь, скрытыми смыслами полна… Разгадать захочешь — не вдруг получится. Говорят, хороший скальд хвалебной песнью может принести удачу, а коли хулительный нид скажет — жди беды непременно. Люди верят, что слово то великую силу имеет… А потому выходит, сочинять стихи о чужой невесте — дело недоброе, как ни посмотри. Как если бы творить ворожбу, желая отбить ее у жениха…
Хаген пересказал мне по-словенски песнь Хаука. Я слушала и дивилась — сколь непохожа была она на ту, что баял мне Хаук нынче на морском берегу… Старик замолк и нахмурился, неодобрительно качая головой. Потом заговорил снова:
— Сперва поглядишь — одна похвала Бренну. Уподобил его датчанин самому Ньерду- грозному Богу морей. Всем славно подобное сравнение. Кроме одного… Жена Ньерда, великанша Скади, обозналась, выбирая себе мужа. По ошибке приняла его за другого…
Старый сакс снова умолк, будто задумался.
Я вцепилась в лавку изо всех сил так, что заболели пальцы. Сказанное взволновало меня необыкновенно. Чутье подсказывало — вот- вот, сейчас откроется мне что-то важное. Я горела нетерпением узнать и одновременно страшилась этого знания.
Наконец я осмелилась спросить:
— В чем же ошибка ее была, дедушка? Не томи…
Старик снова вздохнул, и голос его теперь звучал тише и печальней:
— Скади была дочерью убитого Богами великана Тьяцци. Однажды пришла она отомстить за смерть отца. Боги постарались решить дело миром, и тогда она потребовала выкуп. Взамен предложили ей выбрать себе мужа среди Богов, но при одном условии — выбирать с завязанными глазами, видя только их босые ступни… Приглянулся Скади Бог света Бальдр. И, увидев пару красивых ног, решила великанша — он и есть… Да прогадала. Выбрала Ньерда. Всем был хорош могучий Ньерд, но не смогла Скади долго жить с ним в доме его на морском берегу. Была она охотницей, горы знала своим домом. Любила бегать на лыжах по заснеженным лесам, стреляя из лука, и волки были ее лучшими друзьями… Затосковала она у Ньерда. Тот, чтобы порадовать жену, согласился отвезти ее домой. Вот так они и ездили то в горы, то к морю, да сколько ни старались, не смогли ужиться. Так и расстались… Вернулась Скади в горы, а Ньерд остался на морском берегу…
Старик замолчал.
Я нахмурилась, осмысливая услышанное. Крепко не понравилось мне этакое сравнение… Накануне свадьбы услышишь да призадумаешься — к добру ли…
Ну, повременим серчать пока… Успеется. Надобно до конца расспросить про все.
Я припомнила незнакомое слово и спросила:
— Кто это — норны?
В ответ прозвучало:
— Норны прядут нити человеческих судеб. В их власти связать одну с другой или, напротив, навсегда отрезать… Сокрушался ястреб, что поторопились они и связали твою судьбу с Бренном раньше срока… По его выходит — кабы не лукавый Локи, что потянул его за язык, быть бы тебе с ним сейчас…
Таак… Одно другого хуже… Добро, вот еще имечко вызнать осталось…
— А Фрейя, дедушка?.. Богиня какая, поди?..
Хаген покачал седой головой и сказал:
— Ничего не забыла, внученька… —Вздохнул и продолжал: — Прекрасна ликом и статью сильна златокосая Фрейя, богиня любви и войны. С ней сравнил тебя датчанин… И все бы ладно, да ведь приходится она дочерью грозному Ньерду… Не хочешь, а поневоле задумаешься — к чему подобное сравнение? Нарочно ли к тому клонил, будто Бренн стар для тебя, чуть не в отцы годится… Как хочешь, так и толкуй.
Дед сокрушенно развел руками.
— Тем и мудрены северные песни — поди догадайся, какой смысл сокрыт… А Бренн…
Тут старец безошибочно наклонился к самому моему уху и тихо, но очень отчетливо выговорил: