И вдруг стрекочущая стая неожиданно распадается на огромный гудящий рой… Клубятся с жужжанием черные мухи, лезут в лицо… Против них не справляется даже мой верный меч. Я роняю его и вдруг с ужасом вижу, что стою по щиколотку в крови, и подол рубахи моей в крови, и руки… Я кричу, зову воеводу по имени… Он оборачивается ко мне и я холодею — такого страшного лица я никогда у него не видела. Он бледен как полотно и смотрит на меня совершенно бесцветными, какими-то белесыми глазами, и зрачки будто жуткие черные полыньи… И я понимаю, что он чего-то очень боится, будто глянул в глаза своему самому страшному потаенному страху…
Жемчужная кика
Я очнулась в холодном поту. Сердце бешено колотилось и в висках стучало. Я перевела дух, отдышалась, распрямила затекшие ноги и решила сойти вниз. Мочи сидеть взаперти не было, да и усну уже навряд ли. Пойду к отрокам на забрало, похожу… Все быстрей время пройдет. Там и увижу, как возвращаться будут.
Я сошла во двор, в предрассветные сумерки. Небо понемногу розовело, предвещая скорое восхождение светила. Я поднялась к отрокам на стену, глянула, не идут ли.
Прошло не так много времени, вокруг заметно посветлело, а потому я сразу приметила, как из лесу показались охотники. Я еще издали разглядела вождя. Он шел первым, неся на руках мальчонку. Тот, видно, пригрелся возле него и спал, закутанный в плащ. Я впилась глазами тревожно, ища следов ранений, и, не найдя видимых, выдохнула с облегчением… Возблагодарила горячо всех Богов, нынче же пойду кланяться в неметон могучему Перуну.
За воеводой побратимы кого-то несли… Я узнала знакомые кудри весского бледного золота. Ярун!.. Ахнула, вгляделась зорче. Побратим мой почти висел на плечах парней, хромая на левую ногу, а правая безвольно волочилась за ним. Бедро и грудь были перевязаны. Я похолодела — порвал-таки мохнатый, не уберегся мой храбрый охотник… Взмолилась про себя — лишь бы несильно, кабы не охромел еще…
Я мигом скатилась вниз со стены. Выбежала из ворот, бросилась к идущим. Воевода, завидев меня, передал мальчонку кому-то из побратимов и шагнул ко мне… Я кинулась к нему, обняла что было сил… Убедилась, что цел, и поспешила к Яруну. Тот крепился как мог, улыбнулся мне и даже пытался пошутить. Улыбка вышла кривая, а лицо было бледное и на лбу выступили капельки пота.
Поодаль трусил Молчан. Потом я узнала, как разумник мой сам вышел к охотникам и отвел вождя прямехонько туда, где хоронился мальчонка. По всему выходило, будто Молчан раньше них нашел в лесу малого и сторожил. Тот забрался на дерево и спал, обняв толстый сук, будто звереныш какой. Оттуда его и сняли, сонного, испуганного и невредимого. Убежать-то убежал в лес, брату старшему назло медведя смотреть, потом опомнился, да поздно! Заплутал. Добро, хватило умишка спрятаться. То-то отцу-матери радость будет — живехонек сынок, даром что страху натерпелся вдоволь.
Яруна занесли наверх. У него была располосована нога от колена и сломаны два ребра. Отметины от страшных когтей пятнали бок и грудь… Подмял под себя косолапый, удача великая, что живым ушел побратим!
Я затревожилась — Велета… Поднялась следом, открыла рот утешать, да осеклась. Воевода успел предупредить сестру. Та спокойно кивнула брату и с готовностью приняла на свои хрупкие плечи заботу о раненом муже. Ни причитаний, ни слез. Я было помочь хотела с перевязкой, но храбрая девочка отказалась от моей помощи вежливо, но твердо. Лицо ее не дрогнуло при виде ран. Она подняла на меня глаза и молвила с ласковой улыбкой, будто сама хотела меня подбодрить:
— Не тревожься, сама справлюсь. Не думай, я не боюсь.
Я подивилась в который раз мужеству, что жило и проявлялось порой в этой нежной душе. Сестренка вождя, что говорить.
Убедившись, что справится без меня в самом деле, я сошла вниз, оставив Велету хлопотать о побратиме.
Вождя я нашла на крыльце. На шум вышел Плотица, и, подойдя, я услыхала, как варяг рассказывал ему про охоту. Я остановилась в нерешительности, раздумывая, не помешаю ли беседе мужей. Воевода заметил и кивнул мне, светлые очи глянули тепло, что погладили. Я и осталась, обрадованная молчаливой лаской, стала слушать. Хотелось про охоту узнать, а сказать по правде — про что бы ни слушать, лишь бы с ним рядом…