С тех пор вот, сказывал, повадилась сниться ему в кике этой, будто наваждение какое. Не раз и не два было. Против воли и разума, и пересилить не мог упрямого сердца хотение, сколь ни старался… Нынче-то вольно было ему шутить да посмеиваться — почто, мол, мучила, и без того худо было — ни взглянуть толком, ни слова доброго молвить не мог… А тогда не до шуток стало вовсе. Мне же все чудился отголосок пережитого страдания, и веяло холодом всякий раз, как вспоминала решимость свою тогдашнюю уйти из дружины… Как мучилась тогда, металась, места себе не находила, тоскуя… А он вот — рядом ходил, больше моего умирая… Помыслить жутко — не будь меня в том последнем походе, остался бы под Злой Березой, ушел неузнанным… Разминулись бы навсегда.
От таких дум больно сжималось в груди. Я брала его руку, прижималась щекой к твердой ладони, впитывая ее тепло, и счастливо вздыхала — живой, рядом. Вьяве все…
Надобно молвить, в последнее время вождь не упускал случая проверить, достаточно ли крепко я держусь в седле. Пускал меня ездить по двору и вдоль крепости, сам при этом далеко, конечно, не отходил. Зорко следил за каждым движением. Беспокойство его было напрасно — Марах совершенно привык ко мне, встречал приветливым фырканьем всякий раз, тыкался в руки за угощением. Умный конь смирно носил меня, ни разу не ослушавшись неловких понуканий. Понемногу я и сама осмелела и уже не боялась свалиться. Полюбила ездить верхом.
После того, как я доверила воеводе свою кручину, на душе сделалось спокойно и легко, и я неожиданно ощутила небывалый прилив сил. Оставила тревожиться о хвори своей, поверив вполне — будет все хорошо. А может, мне просто очень хотелось верить…
Родившаяся в сердце радость просилась наружу, звала снова трудить тело до веселого жара. Кто-то другой привычно ворчал — след бы о девичьем думать, к свадьбе готовиться. Я готовилась. Дошивала свадебный наряд, придирчиво проверяя, все ли ладно. Но и от занятий отказаться не могла — урывала хоть малое время от хлопот и снова прыгала с мечом по двору, гоняла Твердяту. Ловила на себе пристальный взгляд любимых глаз и, краснея, тайно трепетала от мыслей, что на уме у всякой девушки накануне свадьбы…
Поутру воевода вывел Мараха и подошел спросить, поеду ли с ним. Я обрадовалась, принялась гадать — что задумал? Припомнить так-то, давненько уж не ездили вместе. Мужские порты были на мне, меч хотела было оставить, да потом раздумала — поленилась идти в избу. Так, оружной, разгоряченная и взволнованная, взгромоздилась я на широкую конскую спину. Воевода поднялся в седло позади меня, я тронула поводья… Выехали за ворота и тут он неожиданно спросил — куда поедем-то? И усмехнулся — вези куда любо. Я будто только того и ждала — недолго думая, повернула на знакомую тропу, к лесному озеру.
Как у нас речь о свадьбе зашла, так, странное дело, — меня потянуло вновь навестить мою черемуху. Отчего-то важно сделалось успеть до свадьбы, поглядеть, взялась ли цвести подле выворотня?..
На землю пали весенние холода. Те, что бывают в месяце травне, когда приходит пора черемухе наряжаться в белые праздничные одежды. Поникнув крупными кистями, щедро льют ее цветки пьянящий запах. Висит в стылом воздухе густое душистое облако, долго вдыхать — захмелеешь, голова кругом пойдет… А издали взглянешь, и покажется, будто выпал снег на зеленые заросли… В народе примечают — коли обильное выдалось цветение, жди дождливого лета.
Черемуха моя была вся усыпана сладко пахнущими белопенными гроздьями. Обрадованная, я присела рядом — полюбоваться. На новом-то месте куда пышнее расцвела!.. Стояло деревце на загляденье, радуя глаз нежной девичьей красой. Словно невеста в нарядном платье, ладно убранная к приходу жениха.
Оглянуться не успеешь — пробегут деньки, всего-то и осталось их по пальцам перечесть. Сегодня да завтра… А там придет час, стоять и мне так же, с замиранием сердца ожидая, чтоб поскорее свершилось таинство…
Молодой побег у выворотня вытянулся пуще прежнего, выпустил клейкие светло-зеленые листочки, зубчатые по краям. Так вот кем было прежде страшилище! Теперь-то как не признать. Вырастет светлая береза и станет выше моей черемухи…