Оставшиеся до свадьбы дни я провела в последних приготовлениях. Хлопот хватало — пир собирали немалый, за всем надобно было уследить, все предусмотреть. Бойкие девчонки-невольницы, верно, справились бы и без меня, но я не могла не удостовериться, хорошо ли подходило тесто для пирогов, довольно ли яблок в меду, капусты тушеной да прочих припасов наготовили, печево начинять. Рыбы наловили несчетное количество! Удалась на славу нынешняя рыбалка, будут вкусные рыбные пироги к столу. Еще придумала я запечь щук с кашей. Ох и знатное же угощение!.. Чисто вычищенную щуку разрезают повдоль живота, вынимают всю мякоть да косточки разбирают. Мякоть мелко рубят, смешивают с кашей пшеничной, добавляют не скупясь свежего сыру и сливок. Зашивают зубастой брюхо, набивая его начинкой, так что получается будто целая рыбина. Теперь и в печь отправлять, до хрустящей корочки томиться. Сытно да вкусно, хоть самому светлому князю на стол неси!
После поездки к озеру мы оба вернулись притихшими, и до самого вечера ходили, не проронив ни слова. Говорить не хотелось. То было особое молчание, какое бывает промеж любящих, когда слова становятся не нужны. В глаза поглядишь — и ясно все, рот открывать ни к чему.
Будто прислушиваясь к чему-то важному, значительному и большому, что уже свершилось меж нами и должно еще было вот-вот свершиться, мы оба словно боялись спугнуть, с благоговением ожидая приближения долгожданного таинства… Мне казалось, да что там — я готова была поклясться, что и он чувствует то же. Всю полноту того сокровенного, что ведомо было лишь нам двоим. И тайное это знание отпечаталось навеки в наших сердцах, пропитало с кровью все частицы плоти, связало накрепко души…
Надо ли говорить, как я волновалась. За хлопотами понималось это не столь отчетливо, но вечером, когда стихала суета, я явственно ощущала, как внутри все дрожит, замирает и сжимается от испуга и радостного волнения. Так бывает всегда, когда долго ждешь чего-то заветного, а когда приходит ему пора наконец исполниться, пугаешься. Не веришь до конца своему счастью, и делается боязно, и хочется повременить…
Вот и подошла я совсем близко к краю, за которым начнется для меня настоящая замужняя жизнь. Чудно все-таки, коли не спеша размыслить. Я ведь и так уже жила будто замужем, с тех самых пор, как в Нету после Самхейна вернулись. Хоть и не жена еще, невеста, а за мужем, взаправду.
По обычаю если, жених с невестой не ночуют вместе перед свадьбой. Не делят трапезу за одним столом, потому что принадлежат разным родам. Невесте суждено умереть для прошлой жизни и заново родиться мужней женой, войти в род мужа, начать новую жизнь. Я же, своенравная девка, сама от рода своего отказалась. За мечтой потянулась, все его ради… И возмогла ведь! Посвящение прошла, кметем стала. Здешний воинский род давно принял меня, своей признал. А воевода… Ох, как же не хотел он меня в дружину пускать!.. Вспомнишь и улыбнешься. И задумаешься.
Все-то у нас с ним не как у людей выходило. Как ни крути — оба выбивались из веками привычного, пращурами заведенного порядка. Теперь я думала — может, оттого все, что был он Тем единственным, кого я всегда ждала, особенным, не как все?.. И сама-то я неспроста вечно в сторону тянула, особняком держалась. Особость эта, хоть и досаждала мне изрядно, но и сулила долю, какую не всякая девка подымет. Ведали Боги, отмеряя мне силы недевичьей, для чего сгодится… Да. Не зря все. Ну, про себя уж сколько сказывала, довольно. Повторять — мозоль на языке натрешь.
Я размыслила и решила: пойду ночевать к Велете. За две-то ночи сильно не утесню. Та обрадовалась, захлопотала устроить меня поудобнее.
Воевода выслушал и возражать не стал. Ему ведь тоже, как и мне, было о чем вспомнить накануне…
За хлопотами и не виделись с ним почти. Встретились ввечеру на всходе случайно, мало не столкнулись. Я вышла от Велеты и чуть не бегом торопилась вниз к стряпухам, помогать пироги лепить к завтрему. Он шел зачем-то наверх, по обыкновению неслышно ступая. Едва не налетела на него с разбегу впотьмах, сердчишко трепыхнулось, зачастило…
Встали оба, как вкопанные, молча глядя друг на друга. Он первым шагнул навстречу.
Меня обдало жаром, когда взял за руку, коснулся губами щеки… Проронил едва слышно:
— Завтра…
Шагнул через две ступеньки и ушел.
Прыть моя вмиг испарилась. Я медленно, как во сне, сошла вниз, почти позабыв, куда и зачем иду.
… Лепилось послушно упругое тесто, прибавлялись рядками ладные пирожки на доске, слегка припыленной мукой… Руки знай делали сами, что должно.
После встречи нашей дрожь волнения утихла, уступив место ясной радости.
Завтра… Эхом отдавалось в ушах.
Завтра, беззвучно вторили губы.
Завтра.
Девчонки негромко пели за работой. Под хорошую песню дело спорится быстрей и печево выходит вкуснее. К хлебу да пирогам в добром настроении подходить надобно, то любой хозяйке сызмальства известно. Я тихонько подпевала, и выходило как-то ино, как прежде не умела, будто и сам голос мой смягчился, стал нежнее и тоньше, и вся я сделалась мягкая и податливая, что тесто под руками…