Сестренка вождя обнимала меня, не могла нарадоваться — наконец любимый брат счастлив будет. Она давно втайне мечтала, чтобы женился воевода, но куда там. Надежды на то не было никакой. Болело сердечко за него, да что поделаешь. Ведала — без любви, продления рода для — не станет. Не таков человек.
Нынче же глазам не верила, каким стал. Говорила, таким и не знала его допрежь. К ней он был всегда неизменно ласков, но даже эта его доброта не могла сравниться с нынешним светом, что шел от него. Лучистым, осязаемым, согревающим, что солнечное тепло…
В дружине давно радовались нашей свадьбе открыто. На моей памяти, столько веселых шуток и осторожных подначек от ближников воеводе не приходилось слыхивать, пожалуй, никогда. Он посмеивался, лениво отшучивался в ответ, а я смотрела и радовалась, что не слышу и половины.
***
Лежало в горнице на сундуке белое с красным узором платье. Свадебный наряд, шитый с любовью и тщанием, где каждый стежок был положен не руками — сердцем. Алела поверх него ярко-красная рубаха, каких славницы не носят. Ее надевает жена в утро замужества, покрывая голову женским убором — кикой. Прячет волосы от людских глаз, теперь их красота — лишь для мужа, радовать глаз да ласкать руку.
На берегу ждала чисто выметенная баня. Выскобленные лавки и пол были устланы свежей травой. Завтра соберутся подруженьки на девичник, придут рано поутру, затопят, обрызгают бревенчатые стены заготовленными с вечера настоями. Поплывет душистый травяной пар… Сведут меня под белы рученьки, совершать омовение, готовить невесту для мужа.
Я лежала с открытыми глазами, глядя в темноту, и вспоминала, как впервые ночевала в этой горнице. Вроде бы и недавно, а кажется — будто в прошлой жизни. Припомнила разом весь долгий нелегкий путь, что прошла с того дня, как приснился он мне впервые…
Кому случалось пускаться в дальнюю дорогу — поймет. Покуда идешь, не можешь умом охватить всей тяготы пути. В полной мере осмыслить возможно лишь после, когда путь закончен и можно выдохнуть, и оглянуться назад. И то не сразу, не вдруг. Время надобно. Тогда все прожитое будто бы видится с высоты, как если смотреть на ту тропу сверху, стоя на холме. Вот так я сейчас смотрела внутрь себя и явственно зрила то, что прежде было сокрыто от моего понимания, ныне же предстало ясно, как никогда.
Коли вспомнить пристально, какой пришла сюда… а более всего — какой сделалась после… Совсем другой я знала себя теперь. Снаружи посмотреть — вроде та же, разве что прибавило чуток округлости девичьей тело да волчонком глядеть перестала. А внутрь заглянуть — не узнаешь.
Как обрели мы друг друга, мне вдруг захотелось быть просто девкой. И куда подевалась моя удаль молодецкая да гордая воинская стать… Растаяла вся, что снежок на весеннем солнышке. Я стыдилась признаться в том самой себе. Заместо этого отчаянно хотелось замуж… Проснулось ли то до поры дремавшее женское естество, оттого что любимого нашла, единственного, того, кто полюбил меня такой как есть?.. или с таким мужем рядом иначе и быть не могло?.. Я не умела понять. Я только и знала, что подле него я будто впервые по-настоящему ощутила себя девушкой. Любимой. Желанной… Не кметем с косой. Не странной диковинкой невиданной, то ли девкой, то ли парнем…
С тех пор внутри меня родилось прежде незнаемое мягкое тепло, и росло, росло с каждым днем. Душа полнилась им, как земля по весне отогревается помалу, напитывается солнечным светом, готовясь дать новую жизнь. И проросли шелковые травы, подняли головки к солнцу дивные цветы… И в душе моей будто расцвел волшебный цветок. Скажу больше — я знала себя подле него таким вот нежным цветком, который лелеют и защищают от всякого сквозняка. Это я-то, пальцами скорлупки ореховые давившая…
Я думала о том, каким узнала его за все эти месяцы. Его настоящего, прикровенного, сокрытого от меня прежде. Такого, каким и знала-то его, может быть, только Велета. И Хаген. И те, кто приходил к нему у костра мертвых из-за края…
Жестокий варяг… Когда-то я, дуреха, так его величала. Глядела, да разглядеть не могла.
… Как долго он сомневался, не жалости ли ради ему обещалась. Каким чутким душой оказал себя. Как утопил меня в своей нежности, такой непривычной поначалу. Как долго ждал…
Только сейчас я понимала: он, мудрый, нарочно не торопился, давая мне потребное время привыкнуть к себе, узнать получше. Примериться. Видел же, как оглушила меня его любовь. И моя собственная, нашедшая наконец выход… Как во сне ходила по первости. Смущалась его близости до дрожи, до пылавших алым румянцем щек. Это я-то, редко краснеющая и никогда парней не боявшаяся… Немудрено. Мыслимо ли мне, никчемной девкой перед ним ходить привыкшей, глаза поднять не смевшей. То парни, а тут — сам вождь… Сердцу-то мига одного достало, как те глаза его увидела… Враз признало. В уме же долгонько ворочалось, не укладывалось. А слез сколько выплакала, счастью своему не веря… Одно дело в басни, совсем другое — вьяве прожить. Да.
Как могла я раньше поверить, хоть на миг представить, что моим единственным мог быть Хаук?.. Не говоря уже о Некрасе. Смех сказать. И стыдно подумать. Как могла так обознаться… Вот что бывает с заждавшимися глупыми девками. Хвала Богам, отвели, раскрыли глаза, дали обжечься вовремя.
А будь жив Славомир… Не ведаю, что сталось бы с нами. Неужто и впрямь пошла бы за него?.. Славомир простил меня, что не полюбила… Я крепко верила в это.
Признаться по совести, пугала меня еще высота эта — женой воеводы быть. Справлюсь ли? Не подведу?.. А внутри — диво неслыханное! — впервые не звучал знакомый насмешливый голосок. Как я ни прислушивалась, а кто-то другой, всегда живший во мне, притих и более не отзывался. Помалкивал уважительно, будто верил — справлюсь. Да и отчего бы не справиться? Сам воевода рядом, коли совета какого спросить. Чего бояться, с таким-то мужем. В его отсутствие — тоже не одна остаюсь, лучше мудрого Хагена кто рассудит. И побратимы кругом, ближе родства не пожелаешь. Да и у самой, чай, голова на плечах есть. Не того ли хотела? Живи спокойно да радуйся, Богов благодари. Хворь мою побороть бы только…
Вот и нашла я свое место. Откуда ни погляди — точно по мне приготовленное. Возьмись выдумывать нарочно — не додумалась бы. А как оказалась подле него, невестой нареклась, так и поняла, осознала во всей полноте — вот оно. Воистину, сбывалась моя баснь въяве.
Науку воинскую захочу — продолжать буду. В походы, наперед знаю, не любо ему, чтоб ходила. Да я и сама не пойду. Чего для?.. Побаловалась ужо, будет. Нет больше нужды ничего доказывать ни себе, ни кому другому.
Поселилось и окрепло внутри уверенное знание — мое место здесь, на берегу. В крепости его ждать, высматривать с кручи дорогой сердцу серый парус. Ловить глазами вдали белого яростного сокола — Птицу Огня. Встречать первой, обнимать что есть силы.
Порадовать сыном…