Перво-наперво подали дымящуюся, щедро сдобренную маслом кашу. Без нее и свадебный стол — не стол.
— Хозяйка красна, и каша вкусна! — нахваливали гости, а расторопные отроки уже несли на расписных блюдах стопки горячих, с пылу с жару, пышных блинов; ловко расставляли на столах плошки с медом, сметаной и растопленным маслом.
На закуску подали икру, на любой вкус выбирай: кому понежнее да помалосольней — белую щучью бери или розовую сиговую, а кто покрепче посол любит — пожалуйте, черной стерляжьей отведайте. А еще икра жареная, вареная, сдобренная уксусом и рубленым луком, с квасом на запивку …
Следом поднесли рыбу вяленую — щука, лососина да белорыбица. Потом — осетрина паровая, за ней — караси печеные, лещи жареные с хрустящей корочкой, а после — воистину княжеское лакомство: стерляди верченые в квасе…
Вот подали в горшочках из хлебного теста наваристое, щедро сдобренное сливками густое рыбное хлебово. Такого я отродясь не едала, да и после у нас лишь по большим праздникам готовили.
На огромных блюдах внесли румяное теплое печево, пирогов напекли горы: с рыбой, с кашей и жареным луком, с тушеной капустой, тертым горохом, яйцами … сладкие с черемухой и яблоками, корельские лепешки с брусникой — Огой расстаралась…
Теснились в пузатых горшочках припасы, заготовленные о прошлом годе на зиму: моченая, вареная в меду ягода, грибы да яблоки, кислая капуста. Жаркими солнышками выглядывала яркая морошка, густо краснела строгая красавица клюква…
После рыбы пришел черед жареной дичи: рябчики, тетерева, дикие утки громоздились на железных блюдах, манили надкусить румяную хрустящую корочку. А как закончили с дичью, подоспела телятина, тушеная со сливами в котле, и кто знает, какая еще снедь ожидала свой черед! Всего и не перечесть.
Гости ели да нахваливали, то и дело поднимая чаши за молодых. Звучали здравицы в нашу честь, каждый хотел сказать доброе слово, пожелать счастья народившейся семье. Я, как могла, старалась есть поменьше, уж больно хотелось полакомиться всем, прежде чем живот откажется принимать, но — куда там! — под конец наелась так, что сделалось трудно дышать, и воевода, усмехнувшись, обещал вынести меня из-за стола на руках, коли самого выкатывать бочком не придется.
Тут же крутились верные псы, чуя угощение, и никто их не гнал — и у них нынче праздник. Дурашливый Гелерт вымахал за зиму так, что свободно клал лохматую голову на стол, умильно заглядывая ребятам в глаза, ну как тут не дать кусочек! Куцый сидел в ногах у Яруна, по временам касаясь носом штанины хозяина, терпеливо ожидал нового лакомства. Ярун то и дело срезал ему небольшие кусочки, которые пес тут же заглатывал, не жуя. Старую Арву кормили все по очереди — она по своему обыкновению переходила от одного кметя к другому, и каждый гладил ласковую псицу по шелковой голове, угощал вкусным мясом. Недоставало только Молчана. Никакими посулами было невозможно заманить его в дружинный дом, он и в ворота-то крепости шел неохотно — слишком уж много народу было у нас всегда, шумно да людно. Но стоило мне пойти в лес — он, где бы ни был, всегда выходил ко мне, так мы и стали снова лесовничать с ним, как в прежние времена, и оба были этому рады.
Верно, забыла сказать: Третьяка с семейством на свадьбу тоже позвали. Я, скрепя сердце, приготовилась было лицезреть недовольную Голубу, но старейшина взял с собой только двух старших сыновей. Поклонился воеводе — мол, не взыщи, дочке беречься надо, дома остаться восхотела. Не прими за обиду. Посидели немного, меда пригубили да и откланялись. Я, стыд сказать, вздохнула с облегчением. Душой кривить не умею — не хотелось омрачать праздник, вот и рада была, что так обошлось.
В разгар веселья принесли весть дозорные — корабль к берегу нашему правит, и паруса у него знакомые.
Воевода выслушал и по-особому просветлел лицом: Вольгаст!.. Успел-таки брат названый, вот радость-то! Не пустовать почетному месту на скамье рядом с нами.
Через малое время мы встречали на берегу снекку белозерского воеводы.
Крепко обнялись братья и долго не отпускали друг друга. Наконец пришел и мой черед привечать гостя, и я смогла рассмотреть его вблизи.
Глянулся мне Вольгаст усталым и исхудавшим. Под запавшими глазами залегли синие тени, особенно заметные на бледном, пятнистом от ожогов лице. Глаза у него были серые, напрочь лишенные голубизны, такого же спокойного серого цвета, как прибрежные валуны на морском берегу.
Невольно подумалось: как знать, какие еще вести привез, добрые ли, худые… Ему про немирье с хоробрым князем Вадимом не понаслышке ведомо… Змеей заползла мысль — где князь Вадим, а где мы… Глядишь, и минует. Понадеялась втайне, и тут же опомнилась, застыдилась своего малодушия. Позовет господин Рюрик, и мы станем плечом к плечу, с новогородцами счеты свои у многих….