Джеральд одарил ее той самой снисходительной улыбкой, с какой мужчины смотрели на нее с тех самых пор, как в возрасте двух лет папочка пережил ее первую истерику.
— И сколько ты там продержалась?
— К твоему сведению, я могла бы сотворить суп, который заставит тебя рыдать, и закуски, которые вызовут у тебя вздохи наслаждения. — Она посмотрела на его губы. — И конечно же, я могла бы пощекотать твое брюшко.
Он засмеялся и чмокнул Хлою в щеку.
— Ты абсолютно безнадежна. Ты знаешь об этом? Хлоя надула губки. Фирменное выражение лица, неоднократно отрепетированное перед зеркалом. Первые десять лет жизни эта гримаска редко когда сходила с ее лица.
— Главные блюда скучны, а от десертой полнеют.
— Жизнь — это не серия легких закусок, Хлоя. Когда-нибудь ты это поймешь.
Но Хлоя считала, что вполне могла бы питаться только икрой с шампанским и никогда в жизни не заступать на территорию вареной говядины. Она очень надеялась па то, что приглашенные эксперты обеспечат ее работой, которая, в свою очередь, обеспечит ей возможность существовать на шампанском с икрой.
Разумеется, в результате той легкомысленной щедрости, с которой Хлоя раздавала приглашения, на поздний завтрак в воскресенье в квартиру Ники набилась целая толпа. Вообще-то все это куда больше напоминало веселую вечеринку, чем серьезное мероприятие. Да и как могло быть иначе, если Хлоя считалась признанной королевой вечеринок и большой их любительницей. Ни разу в жизни ей не пришлось столкнуться с проблемой, решение которой не стоило бы отложить еще на день ради общения с друзьями, ради вкусной еды и хорошей выпивки.
И все же, когда шампанского было уже выпито больше, чем того требовала абсолютная необходимость, Джеральд с серьезным видом уселся на один из вращающихся металлических стульев в стиле шестидесятых, купленных Ники в тот период, когда она после просмотра «Фабричной девчонки» решила по-новому оформить интерьер в своей квартире в районе Найтс-бридж.
— Итак, я предлагаю начать совещание по повестке дня.
Переждав, когда стихнут пьяные смешки и глупые шутки, он сказал:
— Мы все собрались здесь, чтобы помочь Хлое найти подходящую работу. Какие будут предложения?
После затянувшегося всеобщего молчания Миранда Пеппертри, которая чем-то там занималась в банковской сфере и от этого, вероятно, успела стать занудой, поинтересовалась:
— Что ты умеешь делать? И к какой работе чувствуешь призвание?
— Ну… — Хлоя уже обдумывала ответ на этот вопрос. Она не хотела являться на саммит неподготовленной. — Я отлично справляюсь с шопингом. И могла бы заниматься шопингом профессионально.
— Неплохо, — сказал Джеральд, как будто Хлоя не заметила, как Миранда закатила глаза и принялась за копченую лососину. — Правда, эта сфера деятельности слегка перенасыщена.
— Неужели ты считаешь, что, делая покупки для других людей, ты будешь получать такое же удовольствие, как если бы покупала что-то для себя лично? — спросила Ники. По крайней мере Ники мыслила трезво.
— О, как хорошо, что ты это отметила. Боюсь, я забуду о заказчиках и стану покупать лишь то, что могу оставить себе.
Прозвучало еще несколько предложений, но почти все упомянутые работы казались ужасно скучными и, кроме того, Хлое совсем не понравилось, что в названии предлагаемых ей должностей неизменно присутствовали слова «начальный уровень». Она-то позиционировала себя скорее на уровне пентхауса, чем на уровне тротуара.
— Жаль, что ты просто не вышла замуж за одного из этих богатых парней, которые были достаточно безумны, чтобы сделать тебе предложение, — подытожил Джеральд.
Ники усмехнулась:
— По-моему, единственное, что у тебя получается по-настоящему хорошо, так это разрывать отношения.
— Это не так.
— Так. И при этом сколько оригинальных творческих идей!
— Ну, каждый хочет быть оригинальным. — Хлоя перебрала в памяти несколько последних своих романов и, вспоминая концовки, вынуждена была признать, что талант ставить эффектную точку в конце отношений у нее действительно присутствует.
— Ты и мне помогла порвать с этим ужасным хлыщом из Уэльса. Ну, с тем, кого разбирало цитировать Шекспира всякий раз, как напьется. Ты помнишь?
— Конечно, помню. Мы написали ему сонет. И, насколько мне помнится, очень неплохой.
Ники хмыкнула:
— Он начинался «Сравнить ли мне тебя со стогом сена…».
— Ему нравились лошади и пасторальные пейзажи.
— И он был тупым и несносным.