— Ну что ты сомневаешься? — наседала Наташа. — У тебя есть варианты? Или хочешь завтра явиться… куда там он тебя позвал? В «Авантаж»? Ну вот! И ты хочешь туда явиться как бедная падчерица? К тому же, говорю тебе, отдашь деньги потом, как будут.
Вздохнув, я уступила Наташкиному напору. Как падчерица — не хочу.
20
В этот раз Игорь приехал за мной сам. Вновь он был обезоруживающе галантен, даже в мелочах. И не скупился на комплименты, заставляя меня рдеть от смущения.
«Авантаж» оказался рестораном при отеле. В отличие от нашего шумного и суматошного по вечерам «Фараона», этот зал выглядел совсем пустым.
Игорь сказал, что здесь чаще всего устраивают деловые встречи и рауты, поэтому в вечерний час так безлюдно. А сам он бывал тут по долгу службы и остался доволен кухней и сервисом. Ну и хотел бы пообщаться со мной в спокойной обстановке.
Что ж, мне тоже публика надоела на работе. К тому же, блюда тут и правда были выше всяческих похвал. И вино мне тоже понравилось.
Однако особый трепет вызвало то, как красиво Игорь за мной ухаживал.
Мне, конечно, особо сравнивать не с кем, разве только с Иркиными воздыхателями, ну и просто знакомыми сокурсниками. Так вот ни у кого из них я не видела такой обходительности, такого возвышенного и бережного отношения. Подобные манеры, как мне казалось, остались в девятнадцатом веке и о них уже никто не помнит. И вот пожалуйста…
С ним я прямо чувствовала себя другой: красивой, нежной, желанной. Настоящей леди.
Игорь то и дело касался меня, но ненавязчиво и вполне невинно. Иногда задерживал на несколько секунд мои пальцы в своей руке. Один раз даже поднёс к губам — после того, как мы потанцевали под «Маленький цветок» Сиднея Беше. Губы его были тёплые и чуть-чуть шероховатые.
Потом он потребовал, чтобы я называла его на «ты». Это далось мне нелегко, и поначалу я всё время сбивалась, «тыкала» через силу, но постепенно привыкла.
Насчёт обещанной работы я даже не заикалась, он сам вспомнил. Извинился, что вышла задержка — этот друг его укатил куда-то по делам, так что придётся немного подождать.
Вообще, разговор у нас складывался занятным образом. То мы оба вполне непринуждённо о чём-то говорили, смеялись даже, то вдруг повисала пауза. И сразу же становилось как-то не по себе. Возникало странное напряжение. И в такие минуты я не знала, куда деть руки, куда отвести глаза — на Игоря смотреть в этот миг я почему-то не могла.
Он же, наоборот, прикипал ко мне взглядом. И от этого я смущалась ещё сильнее. Так и чувствовала, как полыхали у меня скулы и уши.
Потом неожиданно беседа вновь возвращалась в своё русло, и я расслаблялась, начинала преспокойно смотреть Игорю в глаза, отвечать, рассказывать что-то, смеяться его шуткам. Мне становилось легко и просто до… следующей паузы.
И это были не просто неловкие паузы, с которыми все мы когда-то сталкивались, когда не знаешь, что сказать малознакомому человеку, и ломаешь голову над тем, чем бы заполнить неудобное молчание. Тут же ощущение было совсем другим. Казалось, будто диалог наш продолжался, но становился мысленным, откровенным и… интимным.
И такие паузы к концу вечера возникали всё чаще и становились всё продолжительнее. Меня это волновало и пугало одновременно.
— Игорь, а сколько… тебе лет? — позволила я себе первый личный вопрос.
— Сорок четыре, — чуть помедлив, ответил он и посмотрел на меня так, словно пытался разгадать мои мысли. Потом, вздохнув, добавил: — Да, в два раза тебя старше.
— Я бы больше тридцати пяти ни за что не дала.
Это, конечно, была любезность с моей стороны, но, говоря откровенно, Игорь и впрямь выглядел моложе своих лет. Хотя в возрасте я не слишком-то разбираюсь.
Он улыбнулся краешком губ, взял мои пальцы. Снова посмотрел на меня.
— Ты мне очень нравишься. Очень… Ты такая красивая, такая нежная… У тебя совершенно особенная красота. Яркая и в то же время… чистая.
Неумолимо краснея, я пролепетала:
— Спасибо, но я… самая обычная.
Игорь словно не услышал меня и продолжал смотреть неотрывно. Взгляд его подёрнуло поволокой.
Я же занервничала так, что даже руки стали дрожать. И невозможно сказать, что меня так пугало. Я ведь точно знала, что Игорь не обидит меня, не причинит боли, а ничего не могла с собой поделать.
— Игорь, уже поздно. Мне, наверное, пора домой, — окончательно струсила я.
Из тепла и уюта мы вышли в ноябрьский холод. Порывистый колючий ветер с жадностью принял нас в свои цепкие объятья. Но моё пылающее лицо даже он не мог остудить.