С Мазуренко мы встречаемся с первого курса.
Изначально я с ней замутил просто на спор. Спасибо другану моему, Димасу Мещерякову. Он имел глупость заявить, что такая крутая тёлочка меня прокатит сразу, без вариантов. Ну, не именно меня, а вообще любого.
Спор тот Димас, понятно, продул. Ну а я с Мазуренко закрутил уже всерьёз.
Кристинка реально на курсе была самая красивая, да и до сих пор такой считается. На неё девять из десяти слюни пускают. Хорошо если издалека…
Однако на её прелести регулярно кто-то посягает. Не из наших, наши-то все в курсе, что она — моя, а значит — неприкосновенна. Но если, например, гуляем в клубе, то мне в итоге почти всегда приходится биться за эту её неприкосновенность.
С одной стороны, это драйв, конечно, адреналин и все дела. И, что уж, иногда даже в кайф выплеснуть ярость. Но порой надоедает… А подчас и вовсе в такие моменты накатывает не ярость, а тупое раздражение, причём на саму Кристинку. Ну какого хрена она так жмётся в танце к левому мужику или улыбается призывно, а потом с видом поруганной чести дёргает меня: «Кир, вон тот урод меня облапал!» или «Кир, разбей тому козлу рожу! Он только что сказал мне, что хочет меня трахнуть».
Ну, я бью, само собой. А потом мы с ней ругаемся. Адски.
Ругаться с ней — тоже ещё тот адреналин. У неё ведь преимущество — она может кидаться на меня, раздирать мою кожу когтями, швырять всем, что попадётся под руку. Я могу только уворачиваться. Ну, если Крис слишком уж разгонится, то приходится делать захват и удерживать её силой, пока она не утихнет.
За четыре года мы сто раз расходились навсегда. И, в основном, вот так бурно. Правда, потом сходились.
В первый раз — когда она узнала про тот спор с Димасом. Ну а последний — где-то месяц назад. Тогда, кстати, как раз опять к ней незнакомый мужик пристал в клубе с непристойным предложением.
Этот мужик биться не хотел. Посмотрел на меня, как на идиота, и сказал:
— Ты лучше бабе своей мозги вправь. Тогда и вот таких непоняток не будет.
Он там ещё кое-какими словами Кристинку назвал, за что всё-таки я ему втащил, ну и он мне… А позже, уже у неё дома, мы разругались как черти.
— У тебя спорт такой, не пойму? — орал я. — Извращённое хобби? Ты же сама вечно всех провоцируешь. Сначала ты ведёшь себя как шлюха, а потом удивляешься…
Кристинка угрожающе зашипела:
— Ш-ш-шлюха? Сволочь! Урод! Скотина! Ненавижу!
Дикой кошкой она кинулась вперёд, впилась ногтями мне в шею, в плечи — еле отодрал. Швырнул её, извивающуюся, на диван и пошёл на выход. Мимо уха просвистела пустая бутылка из-под Абрау-Дюрсо, ударилась о стену.
— Не смей, слышишь, не смей даже приближаться ко мне! — крикнула она мне в спину. — Я тебя больше не знаю!
Тогда я всерьёз думал, что это точно предел, финиш, конец. Достало всё до тошноты.
Когда-то, поначалу, всё это — Кристинкины закидоны, стервозность её, взрывной нрав — заводило меня с пол-оборота. А теперь надоело. То, что раньше вызывало ярость, возбуждение, прилив энергии, сейчас отзывалось лишь глухим раздражением, как ноющая зубная боль.
После этой ссоры Кристинка сама ко мне приехала. Среди ночи явилась — захочешь и не выставишь.
В тот вечер мы как раз праздновали в универе Хэллоуин. И она там была, обнималась с Тимуром Ширяевым, тоже с нашего курса. Кажется, даже с ним уединилась. Но точно не знаю, не следил уже потом.
Я в тот вечер вдул алкоголя за семерых и чем эта вакханалия закончилась — хоть убей не помню. Я не помню даже, каким чудом умудрился без приключений добраться из универа до дома, не помню, как лёг спать. Просто приехал и отрубился.
А Кристинку позже впустила мать. Проводила ко мне в комнату и деликатно удалилась.
Кристинка, конечно же, решила, что я пил как не в себя из-за неё, ну, типа, топил горе.
— Кир, прости, — ворковала она, льнула ко мне горячим телом, языком вычерчивала на коже влажные узоры, пальцами ласкала пах.
Я в первый момент спросонья не мог ничего сообразить. Умом не мог, а организм сразу же отреагировал, само собой.
— Ты откуда здесь? — спрашивал я, упираясь отвердевшей плотью ей в ладонь.
— Приехала… к тебе… — жарко шептала она.
Кристинка умела мириться, факт. Эти её ласки руками, ртом… ну кто тут устоит?