В воскресенье, прямо с утра, стоило мне включить телефон, как посыпались эсэмэски «этот абонент звонил…». И почти сразу этот абонент снова заявил о себе. Даже стало немного не по себе.
Забив на зарок не входить к девчонкам в комнату и никогда больше не заговаривать с Иркой, я вошла и заговорила.
— Если ко мне кто-то придёт, неважно кто, неважно, что будет говорить, — меня нет. Вам ясно?
— А что такое? А кто придёт? Что случилось? — сразу всполошились обе.
— Ещё раз повторю: меня нет ни для кого, кто бы ни пришёл. Понятно?
И это хорошо, что я их предупредила, потому что Игорь и правда приезжал. Ирка ему наплела, что я уехала к родственникам.
Понятно, что раз Игорь такой настойчивый, то разговора с ним не избежать. Он ведь может меня и в универе поймать, и в ресторане, но мне нужно хотя бы немного времени, чтобы остыть, чтобы всё взвесить.
Я даже уже немного придумала, как буду себя вести и что скажу. Никаких истерик, никаких претензий и упрёков. В конце концов, он не виноват, что я такая дура. Он не врал, если уж на то пошло. Это ведь я его ни о чём не спрашивала. Поэтому и обвинять не имею права. Но и роль тайной любовницы на стороне категорически не по мне. Так ему и скажу, да.
Девчонки потом несколько раз подступались с расспросами, любопытно им было, что же произошло, но я отмахивалась от них.
Вообще-то, мне очень хотелось кому-нибудь излить всё, что пережила, но не им же. В понедельник вечером у меня смена — вот и расскажу всё Наташке, хотя она мои страдания точно не поймёт… Но зато мне наверняка полегчает. Всегда же легче, когда поделишься.
Однако в понедельник я поняла, что легче не станет, что всё плохое ещё впереди.
Я приехала в универ посреди первой пары. Вообще-то, её отменили, и можно было свободно явиться ко второй. Но я подумала, что лучше посижу эти сорок минут в читальном зале.
Зашла в почти пустой холл и тотчас напоролась на острый, горящий взгляд.
Напротив входа, опершись плечом о зеркальную колонну, стоял Королёв и смотрел на меня в упор. Смотрел с такой жгучей неприкрытой ненавистью, что у меня внутри всё задрожало.
Тут же у зеркала прихорашивалась Мазуренко. Увидела меня в отражении и тоже обернулась. Её ярко-вишнёвые губы изогнулись в усмешке.
Она что-то сказала, я не услышала. Сердце бухало так, что в ушах стоял гул. Щёки густо залило краской. Не дыша, я прошла мимо них, к гардеробу.
Королёв так и испепелял меня взглядом. И хотя он не сказал ни слова, я нутром почувствовала, что всё плохо и это только начало…
32. Элина
Я оказалась права — Игорь вечером приехал в «Фараон».
До этого он много раз звонил, но я упрямо не отвечала. Даже не потому что не хотела с ним говорить, хотя и не хотела, но, главное, мне казалось, что наш разговор не стоит вести по телефону. Такие вещи выясняют лично, глядя в глаза.
Не скажу, что я морально была готова, нет. Я даже не знаю, что больше меня угнетало: разочарование, стыд или горечь. Ну а то, что сыном Игоря оказался Королёв, это меня просто убивало. Я даже боялась представить, во что всё это выльется после сегодняшней с ним встречи. Даже двух встреч.
После занятий я опять попалась ему на глаза. Он стоял со своей компанией на улице, перед входом, о чём-то говорил, но увидев меня, сразу замолк. И опять, как утром, глаза его полыхнули ненавистью. У него даже желваки заострились. А потом и все оглянулись, уставились тоже, но не с ненавистью, как он, а насмешливо.
Я думала даже подойти к Королёву, ну не сегодня, а в удобный момент, когда он хотя бы будет один. Попробовать объясниться, но тот его взгляд как-то совершенно чётко давал понять, что он меня не поймёт. Даже слушать не станет.
Хотя и мне, по сути, нечем было оправдаться. Всё было именно так, как и выглядело. С его отцом у нас было романтическое свидание, пусть до главного и не дошло, но не дошло-то, уж будем честны, только потому, что он приехал. И пытаясь взглянуть на всё его глазами, я задыхалась от стыда.
Игорь приехал в начале восьмого. И опять ждал меня у бара.
Смена моя началась, но хотя народу в понедельник было немного, я не могла с ним выяснять отношения. Нет, на минуту я, конечно, могла отвлечься, но тут в минуту разве уложишься? Да и свидетели кругом.
Всё же улучив момент, я подошла к стойке бара.
— Я не могу сейчас разговаривать. Нам нельзя.
Я пыталась быть строгой, но стоило мне взглянуть на Игоря, как сердце моё дрогнуло. Выглядел он больным. Очень больным.