— Ну он же просто защищает свою семью, — всё же возразила я.
— Он? Защищает семью? — усмехнулся Игорь, потом, тяжело вздохнув, добавил: — Да там давно уже нечего защищать. Нет у нас никакой семьи. Ты вот говоришь, что не хотела бы стать разлучницей. Такого бы и не случилось. Мы с матерью Кирилла давно не вместе. Он, конечно, винит в этом меня.
— То есть ты не женат? — вскинула я удивлённо глаза на Игоря.
— Официально мы всё ещё состоим в браке, но лишь потому, что не было нужды оформлять развод. Да и при моём положении такое не одобряется. Сейчас не так жёстко, как раньше, во времена Союза, конечно, это не влечёт полный крах карьеры и всеобщее порицание, но тем не менее. Однако как таковой семьи нет у нас даже близко. У каждого из нас своя личная жизнь. И брак — просто видимость.
33. Элина
Игорь замолк и посмотрел на меня так, будто ждал чего-то, но я не знала, что ему ответить. Тогда он продолжил:
— Да, я мог бы развестись и раньше. И сейчас бы вот этой безобразной ситуации не вышло бы. Но кто же знал, что я встречу тебя… Понимаешь, просто тогда, до тебя, не было нужды что-то менять, ну вот в данном случае разводиться, потому что… не знаю, как объяснить… не для чего и не для кого… А так, живёшь себе по инерции, по накатанной, как привык… И с одной стороны, я понимал, что это не жизнь, а болото. А с другой стороны — не видел смысла трепыхаться, что-то менять, я как будто заморозился. А встретил тебя, вот узнал поближе и ожил, понимаешь? Начал чувствовать… И понял вдруг, что не может так продолжаться дальше. Не хочу я видимости жизни, видимости семьи. Я хочу жить по-настоящему, хочу любить по-настоящему, хочу семью иметь настоящую. Ради чего я должен хоронить себя заживо? Ирина, мать Кирилла, взрослый человек. Наш брак и для неё оковы.
Я невольно обратила внимание, что он не говорит: моя жена, а только мать Кирилла. Это специально для меня он так себя от неё отделил или, и правда, своей женой он её не ощущает?
— Будь у нас малые дети — оно понятно, — рассуждал Игорь. — А Кирилл давно не мальчик. Он просто привык, что всё ему дозволено, всё для него. Он цену деньгам не знает. Он вообще ничего не ценит в этой жизни. Да и как он может ценить? Если всё ему на блюдце с голубой каёмочкой подано. Всё ему легко и просто достаётся. А сам он никто и ничто, как бы мне ни тяжело было это признавать.
— Он очень здорово играет на пианино.
Игорь мою ремарку про пианино пропустил мимо ушей.
— Я в его возрасте и учился, и работал. Вот как ты. Не гнушался никакой подработки и закончил при этом институт с красным дипломом. А он… У него же на уме только гулянки. Клубы эти поганые, там ведь сплошь разврат, пьянство, наркота… позакрывал бы все, — вспыхнул Игорь. Стиснул челюсти, но почти сразу успокоился.
— Прости, это для меня больная тема… Нет, я понимаю, Кирилл — сын своего времени. Все такие. Хотя не все ведь, — Игорь посмотрел на меня и улыбнулся. — Но это уже исключение. Я ведь вижу подруг и друзей Кирилла. Чем они живут, чем интересуются… И прекрасно понимаю, что моя вина тоже есть. Зачем ему чего-то добиваться, если я всё ему даю. Машину, деньги, университет — за всё заплачено. Пользуйся и ни о чём не думай. А вот сейчас, я думаю, он просто испугался, что лишится всего, потому и… Так что, Элина, если тебя мучают сомнения, будто ты как-то плохо могла повлиять на нашу так называемую семью, то напрасно. Нет семьи, не на что влиять.
Игорь посмотрел на меня в упор. Под его давящим, горячечным взглядом мне сделалось совсем не по себе.
— А у вас только один Кирилл? Больше нет детей? — спросила я первое, что пришло на ум, лишь бы нарушить это возникшее напряжение.
И тут же лихорадочный огонь в его глазах погас, он и сам как будто сник. Замолк, осунулся, а я интуитивно поняла, что влезла туда, куда не следовало.
— У нас с Ириной был ещё один сын, — помедлив, глухо ответил Игорь.
Его изменившийся тон, погасший взгляд насторожили, а это «был» и вовсе заставили сердце сжаться от страшной догадки.
— Даня. Даниил, — продолжал Игорь, глядя в окно. — Они с Кириллом двойняшки. Были. Дани не стало четыре года назад.
— Мне так жаль, — пробормотала я неловко, потому что в такие моменты все слова кажутся пустыми и блёклыми.
Игорь кивнул, шумно выдохнул.
— Он… такой домашний был, послушный, мягкий. Они с Кириллом вообще небо и земля. Кирилл же со старших классов вечно пропадал где-то. Компании сомнительные, улица… А Даня не такой. Он был хороший, спокойный, неиспорченный. Вот этой всей грязи не знал. Учёба ему давалась трудно. Там сложности у Ирины при родах были, ну вот из-за этого… последствия такие. Дисфункции каких-то там отделов мозга, что ли. Ещё и астма потом. Пусть Даня не схватывал всё на лету, как Кирилл, но он был очень старательным. Мы нанимали ему репетиторов, и все его очень хвалили. Отмечали, что старается.