38. Элина
После ухода этой компании я еле дотянула смену. Как бы я ни крепилась, ни убеждала себя, что их оскорбления меня не касаются, а всё равно это короткое столкновение выбило почву из-под ног. Не могу сказать, что больше меня угнетало: прямая и грубая угроза Королёва или пошлые насмешки его друзей.
Я с трудом включалась в работу, никак не могла сосредоточиться. И ещё неудобно было перед остальными посетителями ресторана, коих пусть и немного, но все они прекрасно видели, как Королёв стиснул мне руку, как говорил со мной, будто я воровка.
Я ловила чужие ускользающие взгляды, полные любопытства и стыдливо краснела.
Затем волна гостей сменилась, свидетели моего позора ушли, пришли новые лица, но у меня всё никак не получалось успокоиться. Один раз я даже заказ перепутала, чего со мной никогда не случалось даже в самом начале работы.
И домой я приехала морально истощённой. Поревела и уснула. Если бы в тот вечер мне позвонил Игорь, я бы, наверное, в растрёпанных чувствах нажаловалась ему на сына. Так давило меня всё происходящее.
Однако хорошо, что Игорь не позвонил. Потому что, успокоившись, я бы почувствовала себя ещё гаже. Ябедой, доносчицей, фу.
Но всё же Королёв мерзкий тип. Терпеть его не могу.
Я его и раньше-то недолюбливала. То, что многих, ту же Надю, в нём привлекало, меня, наоборот, отталкивало.
Он вечно красовался и выпендривался, сколько его знаю. Не считался ни с чьим авторитетом. Помню, на первом курсе у нас были лекции по медицине. Так он ввязался в спор с преподавателем. Тот его выгнал и пообещал, что зачёта ему не видать. Но ничего — поставил, как миленький, ещё и автоматом, хотя после той лекции Королёв на медицине ни разу даже не появился.
Понятно, что или заплатили, или договорились, и он обнаглел ещё больше. Только для меня вот так сдавать сессию — через родительские деньги или связи — это ну как-то стыдно. Всё равно что расписываешься в собственной никчёмности. А вот он — нет, не стыдился. Он вообще ничего не стыдится. Он считает себя звездой, которой всё можно, всё позволено. И самое печальное, что многие признают за ним это право и соглашаются.
А на деле, он — никчёмный, самовлюблённый мажор, который так себя ведёт только благодаря высокому положению своего отца. Ну… никчёмный — это я со злости, конечно. До сих пор не могу забыть, как меня потряс его Вивальди. Но, в целом, сути это не меняет.
И случай с Надей тоже очков его образу не прибавил. Как это так — переспать и не запомнить? Совсем всё равно, что ли, с кем?
На следующий день на учёбу я ехала с тяжёлым сердцем. Я ещё и от потока грязи в «Подслушано…» не успела опомниться и вчера по универу ходила, пряча лицо. А после вчерашней сцены в «Фараоне» и вовсе хотелось… не знаю, просто исчезнуть, чтобы ни с кем, кто со мной знаком, не встречаться. Даже возникла крамольная мысль не пойти, но совесть не позволила. Да и по диплому надо было к Стрекалову заскочить.
А на подходе к универу мне аж тошно сделалось. Будто шла на децимацию, и судьба моя зависела целиком от милости фортуны. Встречу или не встречу Королёва? Хоть бы нет!
Будем честны, я боялась его до холодного липкого пота. Ну, не конкретно его. Он, вообще, не псих. Бить и всё подобное — не его стиль. Но он мог запросто унизить и опозорить меня публично. А это для меня невыносимо. Если бы я ещё умела остроумно отвечать или была бы как Ирка, которую ещё попробуй смути. А я — нет. Как разволнуюсь, так вообще пиши пропало. Да и не привыкла я к таким встряскам после оранжерейного детства.
Однако мне повезло — то ли Королёв не пришёл, то ли мы ходили разными путями, но, к счастью, не встретились.
Но как долго это протянется? Каждый день ждать от него неприятности? Трусливо озираться по сторонам в холле универа?
Я сегодня даже в столовую не пошла, опасаясь нарваться там на них. Но то столовая, а завтра у нас по расписанию целых две совместные лекции. С них не сбежишь. И у меня заранее подводило внутренности от дурного предчувствия.
Одна надежда: что его не будет. Он же редко появляется на лекциях, очень редко. По пальцам за все годы можно перечесть.
Есть, конечно, и Мазуренко, и Мещеряков, и другие королёвские прихвостни, но другие — учились не на нашем потоке, а эти двое без него так уж сильно не выпрягались. Да и прогуливали они вместе с ним всегда.
И Игорь пропал. То есть нет, не пропадал. Просто живьём не объявлялся. Хотя мне и не очень-то сейчас хотелось видеться с ним. Нет, я к нему по-прежнему относилась с теплом и глубокой симпатией, даже, наверное, с восхищением, но раньше мне хотелось познать близость с ним. Я себе это представляла и испытывала приятное волнение. А сейчас как отрезало. Даже помыслить ни о чём подобном не могла.