Выбрать главу

— Угу, а ещё я на машинке вышивать умею.

— Круто, чё, — Костя мазнул по мне незаинтересованным взглядом.

— Ну а там все, — Ирка махнула рукой в сторону большой комнаты, где уже устроились за столом наши одногруппницы и Антон.

Все заинтересовали Костю гораздо больше. Или, может, он к столу так ломанулся?

— Ты почему меня не предупредила, что будет он? — зашипела я сердито на Ирку.

— Да я сама не знала! Антон говорил, что придёт с этим… с Сашкой Тимошенко. Про Нестерова он даже не заикался, чесслово!

— А нафига ты тут мне презентацию устроила? Кто тебя просил?

— Для тебя же старалась, — обиделась Ирка. — И вообще, я же говорила — приведи себя в порядок.

— Причём тут это?

— Причём? Ты в зеркало себя видела?

— Вот ты коза! — наконец высказалась я. — В следующий раз будешь и правда один хлеб есть.

— Да я же за тебя переживаю! Ну, хочешь, я тебя сейчас по-быстренькому накрашу? И на голове что-нибудь соорудим прикольное? Твой Костик сразу клюнет, а то уже прилип, гляжу, к нашим дурам.

Это неприятно кольнуло.

— Да иди ты! Я уж сама как-нибудь.

— Ну, Эль…

— Серьёзно, отстань! Иди вон к Антошику своему, а то он тоже прилип к нашим дурам.

Ирка тотчас подобралась, как охотничья борзая, воинственно прищурилась, навострила уши. Из комнаты раздалось девичье хихиканье.

— Ладно, давай только там быстрее, — не глядя на меня, бросила она и устремилась в комнату вырывать своё счастье из рук наших дур.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

6

Самое хорошее зеркало в нашей квартире висит в ванной, на двери. В нём вмещается отражение целиком, в полный рост. Поэтому ванная в нашем доме — самое популярное место. По утрам за эти три квадратных метра у нас настоящая война разворачивается. Мы тут и умываемся, и красимся, и любуемся собою. Как вот я сейчас.

Видок у меня, конечно, не особо эстетично-эротичный. Да чего уж там — просто вылитая сивка в человеческом обличии. Та самая, которую укатали крутые горки.

Я молниеносно приняла душ, горячий, почти кипяток, чтобы бледная кожа порозовела. Потом высушила феном волосы. Они, сволочи, как обычно, стали виться и пушиться.

Вообще-то, волосы у меня красивые — все так говорят, а кое-кто даже завидует. Волнистые от природы и… ну не то чтобы рыжие, нет, но такого, близкого к медному оттенка.

Однако красивые-то они красивые, только если их с умом уложить. Без укладки на голове у меня вакханалия. А на укладку времени нет. Поэтому я стянула непослушную копну в обычный хвост.

Хвост, подозреваю, там тоже метлой, но я придумала, что просто не буду ни к кому поворачиваться спиной.

Поразмыслив, подкрашивать глаза или нет, решила, что не буду.

Глаза — мой главный козырь. То есть единственный. Потому что волосы, чтобы стали козырем, требуют основательной возни, а вот глаза ничего не требуют. Они у меня большие и слегка раскосые — привет от прапрабабушки-кореянки. Притом необычного сине-зелёного цвета. Некоторые даже думают, что это цветные линзы. А когда узнают, что это моё естественное богатство, очень удивляются.

Но на этом природа решила, что всё, хватит с меня красоты, и остальное в моей внешности, скажем так, далеко от совершенства. Рот у меня довольно крупный. Нос тоже не самый изящный, мог бы быть поуже и покороче. Брови слишком светлые, а на солнце так вообще выгорают, и лицо кажется безбровым. С ресницами — та же история. Но тут хотя бы поправимо. Можно растушевать тёмно-коричневые тени, мазнуть тушью — и пожалуйста. Что я и сделала.

В дверь нетерпеливо постучали. Зеркало задрожало вместе с моим отражением.

— Эля, ты скоро? — жалобно спросила Надюша. — Ты там уже двадцать минут сидишь.

— Одну минуту! — отозвалась я.

И правда, хватит созерцать себя ненаглядную. Всё равно краше не стану. Хотя так хочется! Так хочется понравиться Косте! Это первый и, может, единственный мой шанс познакомиться с ним поближе.

Я пулей натянула бельё, капронки, платье, улыбку и гордо вышла, уступая место Надюше.

Из комнаты доносились голоса наперебой, смех и музыка. Гордая поступь как-то сдулась, улыбка тоже. Вдохнув побольше воздуха, я прошествовала к столу походкой куклы-марионетки. Не то чтобы я по жизни страдала от излишней застенчивости, но иногда, вот как сейчас, накатывало. Аж руки-ноги деревенели.

Я присела на свободную табуретку на угол, украдкой подметив, что Костя вольготно развалился на диване между Савичевой и Крюковой. И вовсю уже с ними перетирает какие-то увлекательные темы. Но не успела я заревновать, как Ирка, ненормальная, возопила: