Окинув присутствующих нечитаемым взглядом, она вздёрнула уголок губ:
— Ну просто картина маслом. Хотя что-то такое я и представляла. Виктор Фон Дум, не так ли?
Виктор вскинул брови. По его лицу было непонятно, злится он или хочет рассмеяться. Но, не тратя время на бессмысленные разговоры, вампир вырвал из земли секиру и с силой, равной пушечному, швырнул её в ведьму. Секира со свистом рассекла воздух и… была остановлена рукой девушки. Сталь ещё вибрировала, когда покрытые чёрным лаком ногти мягко, почти любовно вонзились в лезвие.
— Невозможно… — выдохнул вампир. По лезвию, в местах, где впивались ногти, побежали паутинки трещин.
— Родной, — голос ведьмы был поистине чарующим, обволакивающим, пугающим, — для меня нет ничего невозможного — и то, с какой спокойной интонацией она говорила это, заставляло поверить её словам. Секира треснула и разлетелась на куски, словно её изнутри разрывным снарядом взорвало.
Обычно считается, что в такие моменты атмосфера должна накаляться, но Зимний Солдат готов был дать вторую руку на отсечение — с её появлением воздух будто стал холоднее, пробирал до костей, просачивался в самое нутро, взвывая к… страху… И, кажется, Дум был с ним солидарен. Вампир напряжён, кулаки сжаты, меж бровей залегли морщины, бледные губы превратились в тонкую линию.
— Кто ты такая, и что тебе нужно?
Ведьма безразлично мотнула плечом:
— Я — Хела. Дочь Одина, из Асгарда. Потомок древнего рода великих скандинавских жрецов и чернокнижников. Наследница…
Дум чуть кивнул головой:
— Убить.
И именно в этот момент Солдат впервые в жизни оказался свидетелем чего-то, что было за гранью его понимания. Он видел, как колдовала Мария, видел волшебство Квиррелла, но эта женщина была словно чем-то иным. Чем-то большим. Стоило вампирам только дёрнуться в её сторону, как она уже растворилась в воздухе, материализуясь в самом центре прогалины. В её руках не было ни палочки, ни чего-либо похожего, достаточно было лишь короткого движения пальцами, чтобы её окружили два десятка иссиня-чёрных, смертоносно острых клинков, которые разлетелись во все стороны, нанизывая вампиров и летучих мышей, точно куски мяса на шампур, а в следующий момент все световые шары разом сменили цвет на зелёный и одновременно ударили молниями во все поразившие цель мечи. Яркий свет резанул привыкшие к темноте глаза, заставляя Солдата зажмуриться.
Хела тем временем развела руки с раскрытыми ладонями в стороны, над обеими ладонями вспыхнуло зелёное пламя. Бросив Старка, Дум в один прыжок оказался перед колдуньей с занесённой рукой, желая вырвать из груди её сердце. Ведьма не могла за ним успеть, Солдат видел, как её глаза ещё были устремлены вдаль, как быстро, неуловимо двигался вампир, чувствовал, что должен сделать хоть что-то, но рука практически отказывалась шевелиться.
Когтистые пальцы монстра практически коснулись груди женщины, когда внезапно начали выворачиваться, точно наизнанку. А за ними кисть, предплечье, локоть и тело Дума отлетели назад, сделав тройное сальто в воздухе.
Теперь глаза Хелы с нескрываемой жестокостью смотрели точно на вампира. Рука Виктора с омерзительным хрустом разлетелась вдребезги, но подняться он не успел. Огонь на правой ладони ведьмы потух, она махнула указательным пальцем, и голову вампира начало оттягивать назад, рот раскрываться, по щеками от натяжения пошли трещины, плоть, брызжа кровью, разрывалась, скатывалась с костей черепа. Тем временем другие упыри, приходя в себя и восстанавливаясь от ожогов, попробовали атаковать со спины, но ведьма, даже не оборачиваясь, лишь повела рукой в их сторону, и зелёное пламя сорвалось с её ладони огромным бешеным псом, проглатывая вампиров. Их крики утонули в буйстве огня и пепла. Элегантно развернувшись, ведьма метнула в других вампиров по мечу, огонь на руке вновь сменился шаром, и молнии вновь заискрились, настигая свои цели, кольцо огня образовалось вокруг ног колдуньи, разворот, стена, гончие псы заметались, сжигая всё, к чему прикасались. Схватив один из мечей освободившейся рукой, в своём неимоверно смертоносном танце она разрезала одного из подобравшихся упырей, пронзила и сожгла другого, третий поднялся в воздух, переломившись пополам, и его ударило сразу тремя молниями.
Ведьма не могла успевать за столь быстрыми противниками, но она как будто предвосхищала, предугадывала их движения, удары. Исчезнув, она вновь появилась на том же месте, когда секунду назад упырь пролетел насквозь, разрубив когтями растворяющуюся тень, и пронзила его спину мечом. Тем временем освободившийся Квиррелл тоже присоединился к битве, хотя, конечно же, на фоне Хелы его потуги были едва ли не смехотворными. Кажется, в пылу битвы колдунья что-то крикнула ему, поскольку, бросив бессмысленное занятие, он, пригнувшись к земле, добрался до мальчишки и накрыл их нивидимым щитом.
Всё это время на её поясе за спиной висел длинный свёрток, ведьма положила на него руку, когда Дум, регенерируя, начал подниматься с земли. Ткань размоталась сама собой, обнажая резные, украшенные золотом и камнями ножны и две тесно сложенные рукояти. Единственный успевший восстановиться глаз вампира сфокусировался на ведьме и на выскальзывающих, сияющих, широких клинках. Резные, покрытые золотом и специфическими рисунками рукояти, гарды, изображающие морды животных — не то птиц, не то змей, — на лезвиях линия из искрящихся иероглифов. От них и исходил свет, который будто бы разогревал лезвия. Ведьма вытащила клинки, наблюдая за поднимающимся вампиром. То, как он… натягивал свою кожу обратно на череп, как вправлял челюсть еще оголенными костями вместо пальцев, как срастались ткани, внушало ужас. Но, кроме тени легкого раздражения, на лице ведьмы больше ничего не промелькнуло. Будто она по три раза на день наблюдала, как бессмертные твари отращивают себе части тела.
— Просто-таки целая гвардия… — протянул Дум, когда язык прирос на место. — Бракованый охотник, гримм… Это ж как надо было постараться, чтобы откопать утерянные артефакты. Долго по гробницам шарилась? Видать, этот ребенок очень ценен.
— Все намного проще, — дернув плечом, отозвалась ведьма.
Дум поднял бровь.
— Ты просто оказался на моем пути, — свет, источаемый лезвиями, усиливался с каждой секундой.
— Это не конец.
— Далеко не конец, — выставив один из клинков впереди себя, ведьма замахнулась вторым. Со всех сторон на нее ринулись тени, воздух заискрился, уплотнился. Актив не видел, свет начинал слепить его, но он ясно понимал, что, что бы сейчас ни произошло, Дум собирается помешать ведьме и он не должен ему это позволить. Пальцы сжали приклад, курок взведен, целиться не во что, лишь сгущающийся воздух. Темнеющий на фоне ослепительно-яркого света силуэт. Какие-то жалкие миллисекунды.
БАХ.
Вращающаяся свистящая стеклянная пуля, рассекая воздух, летит в формирующийся мужской силуэт, чья рука тянется к шее колдуньи, в то время как два клинка неумолимо приближаются друг к другу.
Пуля пролетает навылет, лишь пробив предплечье, но этого достаточно, чтобы рука сместила траекторию.
Клинки с оглушительным звоном соприкоснулись, и на этом было все. Свет, белый, всепоглощающий, будто тысячи зарождающихся звезд, затопил все. Буквально все. Лес. Небо. Город. Все растворилось в пустоте.
— Эй, — кто-то пнул Солдата в плечо. Голова раскалывалась. Он опять отрубился? Неудивительно, если учесть, сколько раз за один этот вечер он получил по голове. Сколько он уже лежит? Перед глазами сплошная темень, ничего не разобрать. — Тихий час окончен, они скоро вернутся, — Актив пытается пошевелиться, но это слишком сложно. Кажется, его тело — это одна сплошная боль. Рядом слышатся шаги, звуки волочения.
— Леди, это б-было просто… Невероятно! Ваша сила п-просто не имеет себе равных. А эти заклинания. Н-никогда ничего п-подобного раньше не видел, — заикаясь от волнения, бормотал Квиррелл. — Неужели подобному обучают в Асгарде?