— Пелин. — Он сделал глотательное движение. — Что тебе нужно?
Пелин нахмурилась и развела руки в стороны, ладонями кверху.
— Приказ.
Такаар кивнул.
— Да. Приказ.
Он вновь перевел взгляд на выстроившиеся напротив вражеские войска, до которых теперь оставалось меньше двух сотен ярдов. Они уже входили в зону поражения. Ложа осадных машин разворачивались в их сторону, задираясь в небо. Он слышал, как скрипят натягиваемые огромные луки. Звуки эти эхом отдавались у него в голове, туманя разум».
Такаар вновь ощутил сатанинский жар, испепеляющий сердце, словно все это происходило прямо сейчас. Перед глазами у него все поплыло, руки задрожали, а ноги подогнулись. Дышать стало трудно. Он судорожно хватал воздух широко раскрытым ртом. По телу пробежала дрожь, а глаза защипало, словно в них насыпали песка.
Ты вынес им приговор.
Руки Такаара дрожали, когда он отнял их от лица, и влага на нем была вызвана не только проливным дождем.
Ты судил их. И решил, что большинство недостойны того, чтобы жить. Еще одно жалкое оправдание для твоей трусости. Ты бросил стариков и больных, чтобы спасти свою никчемную жизнь.
— Я сделал то единственное, что мне еще оставалось. И спас тех, кого смог.
Голос Такаара вспугнул птиц с насиженных мест, и они сорвались с веток. Дождь ослабел. Он резко развернулся лицом к своему мучителю, но камень был пуст. Пуст, как и всегда.
Ты один. И ты лжешь только самому себе.
Как часто в его голове звучали эти слова. Он знал, что будет дальше. Он уже слышал их бессчетное множество раз. Губы его шевельнулись в унисон.
— Тебе не хватает мужества расстаться даже с собственной жизнью.
«…— Мы остаемся на месте или выступим им навстречу?
Вновь заговорила Пелин, но теперь голос ее доносился откуда-то издалека.
— Столько жизней, — сказал Такаар, качая головой и протирая глаза тыльной стороной руки. — Эвакуация закончена?
— Закончена? — В разговор вступила Катиетт. Или же ему показалось, что это была она. Что-то неладное творилось с его слухом. В ушах у него стоял звон, а слова доносились, словно сквозь вату. — Пелин уже говорила тебе. Чтобы закончить ее, нам нужно еще десять дней. Мы должны продержаться, Такаар. Решай.
— Решать что? — вопросил он. — Как мы умрем? Или здесь, или там. Другого выхода нет. Инисс оставил нас.
Такаар улыбнулся, глядя на Пелин. Она недоуменно нахмурилась.
— Ты сказал…
— Уже слишком поздно. — Такаар вновь покачал головой. — Слишком поздно. Мне очень жаль. Прости меня.
Он сделал шаг назад».
Дождь прекратился. Слезы Гиал перестали течь. Она вновь отвернулась от него. Ничего другого он и не заслуживал. Такаар бросил взгляд на вершину утеса и вытоптанную площадку, на которой стоял. Он знал, что вернется сюда. Знал, что у него нет выбора.
— Завтра, — сказал он. — Завтра все будет по-другому.
Он развернулся, унося свою ложь с собой, и нырнул под сочившийся влагой зеленый покров леса.
Получив заверения Силдаан в том, что им ничего не грозит, Лиит вывел жрецов храма на козырек перед входом. Находясь внутри, они не слышали почти ничего из того, что происходило снаружи, но каждый камень пропитался предчувствием беды. Когда внутрь проникла волна холода, жрецы начали молиться. Лиит пожалел их тогда, как жалел и сейчас, когда они стояли у врат своего святилища, встречая первый день нового мира. Или, точнее говоря, возвращения к старому.
Первым выйдя на свет и увидев тела ТайГетен на земле и иней, все еще прячущийся в тени храма, Лиит понял, что не готов. По краям козырька выстроились уродливые фигуры людей. Один из них стоял рядом с Силдаан. Их вожак, Гаран.
Пятеро жрецов за спиной Лиита возмущенно зароптали. Послышались слова молитв. К их гневу примешивалось смятение. Вот стоит Силдаан. Одна из их числа. Стоит рядом с врагами, среди изуродованных тел лучших воинов Инисса. Вокруг витает запах смерти. Воздух отравлен ею. Значит, вот какая она, магия, о которой говорила Силдаан и на которую возлагала такие надежды.
— Ждите меня здесь, — распорядился Лиит и подошел к Силдаан. — Что ты наделала?
— Это — борьба за выживание, Лиит, — ответила Силдаан. — И не делай вид, будто не понимаешь этого.
— Ты считаешь, что мы выиграем эту борьбу, убивая себе подобных?
— В таком деле жертвы неизбежны.
— Значит, вот как ты это называешь?
— ТайГетен никогда не поддержат нас. Дети они Инисса или нет, но они встали на нашем пути. Другого выхода у нас нет.