Катиетт повернулась к своему Тай. Он сидел верхом на балке, опираясь грудью на другую, ведущую на самый верх «панциря». Она выразительно подняла брови.
— Он бы не помешал нам таким, каким был когда-то, — заметила она.
Графирр кивнул.
— Да. Извини. С моей стороны это было неумно.
Катиетт улыбнулась.
— Совсем немного. Инисс свидетель, что ты прав.
— Ты должна быть там, внизу, — сказала Меррат, и глаза ее лукаво блеснули.
— А ты не боишься упасть? — парировала Катиетт. Закусив губу, она окинула взглядом шумное сборище внизу. — Ни за какие благословения Инисса я не согласилась бы сегодня оказаться там.
— Ты так полагаешь? — осведомилась Меррат.
— Для этого не требуется особого ума, — отозвалась Катиетт. — Но я сомневаюсь, что сегодняшнее сборище обладает хоть каплей здравого смысла.
Враждебность и агрессия ощущались буквально физически. К ним примешивалась одуряющая влажность. Воздух снаружи был совершенно неподвижен, и, несмотря на открытые двери и оконные створки, в помещении не ощущалось ни малейшего сквозняка. Волны духоты поднимались все выше, становясь невыносимыми, запах пота смешивался с древесными и животными ароматами, забивая ноздри. За происходящим следили взгляды. Гневные. Презрительные. Ненавидящие.
— Ну, наконец-то, — сказала Меррат.
Распорядитель Гардарина поднялся на ноги. Его приветствовал оглушительный рев собравшихся. Звали его Хелиас, и свою зелено-белую церемониальную мантию он носил с привычной властной небрежностью. Он был молодым и амбициозным членом клана Туала. Обожаемым и ненавистным в равной мере. Он упивался своим положением и должностью. Разговоры на балконах и в зале стихли, когда Хелиас подошел к центральной кафедре. От стен отразилось эхо нескольких криков. Обычно они были добродушными. Только не сегодня.
— Итак, мы собрались здесь! — начал Хелиас. — Все вы знаете, что время пришло. И у каждого из вас есть свое мнение. И вы спрашиваете себя, почему же мы ждали так долго. Что ж, предлагаю вам выслушать тех, кто, в свою очередь, готов прислушаться к вам и надеется, что вы им поверите.
— Недурное начало. Он пытается снять напряжение, — пробормотала Катиетт.
— Думаешь, он готов переметнуться? — полюбопытствовала Меррат.
— Гони от себя подобные мысли, — улыбнулась Катиетт. — Он так же нейтрален, как и любой презренный туали.
— Для участия в дебатах приглашается Джаринн, Верховный жрец Инисса, хранитель храма Аринденета и защитник памяти Такаара!
Эти слова были встречены какофонией неодобрительных выкриков и свиста. Джаринн, высокий и стройный, что было свойственно представителям клана Инисса, обладал роскошной шевелюрой, длинные черные пряди которой были зачесаны назад и перевязаны золотой нитью. Лицо его с тонкими чертами светилось горделивостью, которая, по его словам, случайно досталась ему по праву рождения, а глаза, большие и раскосые, овальной формы, поражали синевой. Его мантия была простой и безыскусной, как того и требовал Инисс. Коричневой, лишенной каких бы то ни было украшений и даже капюшона. Он ходил босиком, что являлось символом веры в Инисса, который оберегал его от зла. Катиетт надеялась, что сегодня утром его молитвы были особенно горячими.
Подойдя к кафедре, Джаринн окинул собравшихся твердым взглядом. Пожалуй, он даже слегка покачал головой, прежде чем сосредоточиться на противоположной кафедре. Он пренебрег своим правом обратиться к спикеру-распорядителю с требованием защитить его от оскорблений, градом обрушившихся на него. Однако же он задержался на мгновение, чтобы кивком поблагодарить тех, кто встал из кресел в арочных рядах, дабы приветствовать его аплодисментами. От этого шум в зале стал оглушительным.
— Ну, и где же поддержка общественности? — осведомился Графирр, когда Хелиас воздел обе руки, запоздало призывая собравшихся к порядку.
— Джаринн посоветовал сторонникам Такаара не приходить на собрание, — ответила Катиетт и вновь улыбнулась. — Как бы то ни было, но большинство из нас находятся здесь, наверху.
На балках расположились сразу пять звеньев Тай[9]. Изрядное, следует признать, количество элитных воинов Инисса. Еще пять троек были рассредоточены по городу, наблюдая за местами наиболее вероятных беспорядков, которые непременно должны были возникнуть, если будет объявлено о всеобщем порицании и осуждении. Катиетт должна была знать о царящих в городе настроениях на тот случай, если Джаринну потребуется срочно и без помех вернуться обратно в Аринденет.