— Если не считать того, что остроухим доверять нельзя. Как бы далеко ты от них ни находился, полагая себя в безопасности, не поворачивайся к ним спиной. Уяснил? Ты мне нужен.
— Я понял тебя, босс.
День уже клонился к вечеру, когда Ауум и Серрин достигли Аринденета. Они легко отыскали след, оставленный человеком. Но, чем ближе они подходили к храму, тем очевиднее становились свидетельства надругательства над святыней. Они решили, что храм подвергся нападению.
Ауум привел Серрина на опушку леса, и уже оттуда они вместе принялись наблюдать за пустынным козырьком у входа и распахнутыми настежь вратами. Внутри храма было темно и тихо.
— Похоже, в этом году праздника Возрождения не будет, — заметил Ауум. — Куда подевались мои братья и сестры? А заодно и твои?
В глубине души Ауум уже знал ответ. Как, кстати, и Серрин. Храм ни на миг не оставался без охраны. В нем всегда находились паломники и жрецы. Была только одна причина, по которой он мог лишиться ТайГетен. Ауум вдруг почувствовал, что ему трудно дышать. Перед его глазами возникло то, чего попросту не могло быть, то, что нельзя было себе даже представить. И лишь ярость при мысли о тех, кто надругался над его храмом, заставила его взять себя в руки и успокоиться.
— Мы должны войти внутрь, — сказал Серрин.
Ауум кивнул. Он провел Серрина по краю козырька, и они поднялись к вратам. На камнях виднелись темные пятна. Над ними жужжали мухи. Повсюду пахло смертью. Он боялся того, что они обнаружат внутри. Знаком показав Серрину следовать за собой, он переступил порог.
Прохлада, царившая внутри храма, умиротворение и благоговение, которое он внушал, мгновенно произвели свое успокаивающее действие. Его любимое место на Калайусе. Нигде больше Ауум не чувствовал себя так, как дома. Здесь не было и следа ТайГетен, обычно стоящих вдоль стен купола. Никто из жрецов не молился перед статуей Инисса, которая, казалось, заполняла собой все огромное внутреннее пространство.
Стены между окнами, отстоящими друг от друга на равном расстоянии, были расписаны изысканными фресками. Здесь было изображено сошествие Инисса на Калайус еще до того, как на эти земли ступила нога первого эльфа, и испытания, через которые довелось пройти племенам, прежде чем они завоевали право жить на ней. Настенная живопись рассказывала и о Такааре, который решил разделить свое время между двумя эльфийскими домами. А над вратами красовалось графическое изображение текста, написанного Такааром: о силе, которую, по его словам, он ощутил на Калайусе, силе, которая олицетворяла собой самую суть гармонии.
Но в борьбе за внимание паломников ни один рисунок или историческая запись не могли соперничать со статуей Инисса, вздымавшейся под куполом на высоту в семьдесят футов. Инисс, отец всех эльфов. Инисс, подаривший им жизнь в единении с землей и ее обитателями, с воздухом и природной силой земли, которую держал в руке Икс, самый капризный изо всех богов. Ауум, как всегда, с обожанием остановил свой взор на статуе, вырубленной из монолитной глыбы отполированного светлого камня с прожилками.
Инисс стоял на одном колене, опустив голову и глядя на свою правую руку, распрямив указательный и большой пальцы, а ладонь сжав в кулак. Бог был изображен в виде пожилого эльфа, с паутинкой морщинок в уголках глаз и на лбу. Его длинные волосы роскошной волной ниспадали на правое плечо.
Тело Инисса было атлетически безупречным. Простая накидка, перехваченная застежкой у горла, прикрывала лишь пах и живот, оставляя открытыми широкие плечи, мускулистые руки и сильные ноги. Казалось, что глаза Инисса искрятся жизнью, но это было лишь игрой света и тени на воде у его ног.
Через большой и указательный пальцы жизненная сила Инисса стекала в озеро, у которого бог и преклонил колено. Озеро гармонии. Отсюда энергия распределялась по всей земле, неся с собой блаженство и процветание. Трубы, скрытые в пальцах статуи, подавали воду из подземного источника в бассейн, вырубленный под вытянутой рукой бога.
Кое-кто полагал, что сама статуя и ее точно рассчитанная подача воды были последним фрагментом завершения гармонии, олицетворявшей собой бесконечный цикл жизни. Ауум тоже верил в силу, поддерживавшую землю, но статуя была создана эльфами, а не их богами. Маловероятно, чтобы сама она была наделена какой-либо божественной энергией.
Ауум и Серрин преклонили колени перед статуей, умоляя Инисса сберечь их жизни для грядущих свершений. Впервые в жизни Ауум был не уверен в своей молитве, и молодой воин вдруг сообразил, что ему неуютно здесь. Поймав взгляд Серрина, он понял, что и жрец испытывает те же чувства.