В ночи раскатился грохот. Катиетт оглянулась. Фронтон храма Инисса обвалился внутрь, подняв снопы искр и выбросив языки пламени, окутанные столбами дыма. Символ гармонии в Исанденете пал. Его уничтожили руки эльфов, направляемые чьей-то злой волей.
Катиетт вновь повернулась к толпе, растерянной и не знающей, что делать дальше. Командир ТайГетен больше не сомневалась. В душе ее ярким пламенем вспыхнуло чувство, которое она приберегала для еретиков. Для воров и убийц. Ненависть.
А ТайГетен как раз и существовали для того, чтобы очищать землю Инисса от подобных вредителей, хищников и паразитов.
— Тай, — приказала она. — Уничтожайте всех.
Глава 12
Предводитель обязан в каждый миг знать состояние тела, на которое взирают его подчиненные, получая приказ рискнуть жизнью.
Такаар отпрянул от гуараны[15], словно та обожгла его. Он даже подул на кончики пальцев, с опозданием сообразив, сколь нелепа его реакция. Но ему действительно было очень жарко. Его трясло, словно он оказался в тисках жестокой лихорадки. На лбу у него выступили крупные капли пота.
Он с трудом опустился на грубую деревянную табуретку в своем бивуаке, дрожа всем телом и тяжело дыша. На него вдруг нахлынула такая печаль, что у него защемило сердце. Подобно отчаянному крику боли бога, она эхом отозвалась в его теле. Пронзительное неверие. Ужас из темноты.
Такаар обхватил голову руками, и слезы его упали на землю под ногами. Он всхлипывал и рыдал, будучи не в силах справиться с бушующими у него в душе эмоциями. Как невозможно усмирить мчащуюся по каменистым порогам бешеную горную реку, которая отбросила его в прошлое. В те дни, когда он осознал, что сделал, бежав из-под стен Тул-Кенерита. И еще раньше, в то утро, когда узнал, что отца убили во сне повстанцы туали.
В тот день, раздираемый скорбью и печалью, он поклялся, что объединит кланы, дабы больше никто из эльфов не страдал так, как сейчас страдает он. Сегодня ему не на чем было сосредоточиться, но боль оказалась ничуть не слабее. Пожалуй, она стала даже сильнее, потому что он растерялся.
— Что тебе от меня нужно?
Его полный горя крик спугнул птиц, которые с шумом сорвались с ветвей деревьев, и на мгновение заглушил вопли обезьян, цоканье ящериц и кваканье лягушек.
Всем от тебя нужно только одно — твоя смерть. Почему ты обращаешься к богам? Они уже давно отвернулись от тебя.
— Тогда почему мне так плохо?
Это всего лишь чувство вины вернулось к тебе, чтобы напомнить о твоих преступлениях. Смирись. Прыжок к спасению совсем рядом.
Такаар покачал головой.
— Нет. Это не для меня. Послания. Послания, которые передает мне земля и воздух. Они зовут меня.
Что ты несешь? Земля передает тебе послания? Ну да, конечно. А каждое утро тебя одевают обезьяны.
— Прочь! Поди прочь от меня!
Такаар вскочил на ноги и побежал. Ветки, листья и шипы впивались ему в лицо и руки. Он пригнул голову и выставил перед собой ладони, продираясь сквозь густой подлесок. Сжигавший его изнутри жар стал нестерпимым. Невыносимая боль и тоска сводили с ума. Сердце сбилось с ритма и грозило выскочить из груди. Воздух застревал в горле, и он не мог перевести дыхание.
Продравшись сквозь последние кусты, он, скользя, замер на самом краю утеса, обрывающегося прямо к ревущим водам Шорта далеко внизу. Он задыхался, дрожал всем телом и плакал, будучи не в силах справиться с обуревающими его чувствами. Преступление было ужасающим, но он не знал, где или когда оно совершено. Органы чувств отказались повиноваться ему, и он полностью потерял чувство направления.
— Что они делают, что же они делают?!
Такаар подтянул колени к груди, обхватил их обеими руками и принялся раскачиваться взад и вперед, умоляя сердце успокоиться, а тоску — оставить его.
Знакомая поза. Что, неужели у тебя не хватает духу наклониться вперед чуточку сильнее? Это всего лишь раса эльфов напоминает тебе о масштабах твоего предательства. Они разорвут друг друга на части. Уничтожат. Не оставят после себя ничего. И все из-за тебя. Все из-за того, что ты сбежал. Все из-за того, что ты — трус.
Такаар громко всхлипнул, судорожно дыша и давясь слезами. Он знал, что это — правда. И еще он знал, что не может ничего исправить.