Солдат сердито оттолкнул ее.
– Тебе лучше сидеть дома, – проворчал он. – Мы разыскиваем одного парня, который убил сегодня генерала де Бабара. Так что на улице сейчас небезопасно.
Юноша, лежа пластом под кроватью, видел тяжелые армейские ботинки и ноги Терезы в дешевых шлепанцах. Солдат прошелся по комнате, потоптался на месте, потом повернулся, сделал несколько шагов и остановился перед проституткой. Юноша услышал какую-то возню, потом яростные вопли Терезы:
– Нет, не смей! Сначала заплати… Перестань, черт бы тебя побрал!
Глухой удар, визг – и дешевые шлепанцы вместе со своей хозяйкой, пролетев через всю комнату, упали возле стены.
– Ты грязный, подлый ублюдок! – заорала Тереза.
Юноша отвернулся. Его мутило и чуть не вытошнило.
Через некоторое время солдат сказал:
– Если я от тебя подцеплю что-нибудь, так и знай – вернусь и прострелю твою чертову башку.
Раздались тяжелые шаги, и хлопнула дверь. Юноша вылез из-под кровати. Терезы не было в комнате – она убежала в маленькую ванную и заперлась там. Он слышал, как льется вода.
Когда она вернулась, лицо у нее было бледное и застывшее, в глазах тлел опасный огонек. Юноша молча стоял и смотрел на нее. Вдруг она заметила пистолет, который он сжимал в руке. Кинула взгляд на его перекошенное лицо и поняла, что он сейчас раздумывает – убить ее или нет.
– Не смотри на меня так, – спокойно проговорила Тереза. – Если выстрелишь, это тебе все равно ничего не даст.
Юноша решил, что она, пожалуй, права, и спрятал «люгер» в карман брюк, присел на край постели и потер глаза. Страх измотал его.
Тереза опустилась рядом с ним на кровать и тихо сказала:
– Де Бабар убил моего мужа. Я ненавижу всю эту банду. Я рада, что ты прикончил де Бабара. Этот мерзкий сукин сын заслужил, чтобы его убили.
– Я его не убивал, – бесцветным голосом произнес юноша.
Тереза продолжала, словно не слышала его:
– Если тебя поймают, тебе не выбраться. Что ты собираешься делать?
– Я не убивал его, говорю же тебе, – повторил юноша уже сердито.
– Тебе не надо меня бояться, – улыбнулась Тереза. – Я счастлива, что этот подонок убит. Я выведу тебя отсюда.
Юноша подозрительно покосился на нее. Ее большие глаза смотрели вполне дружелюбно. Он встал с постели и отошел в другой конец комнаты. Он был в бешенстве, оттого что оказался здесь взаперти, оттого что никак не мог справиться с поселившимся в душе страхом. От этих эмоций ему было невыносимо плохо, почти физически больно. И внезапное проявление сочувствия – от кого, от проститутки! – вызывало отвращение.
Тереза заметила его нерешительность, но истолковала ее по-своему.
– Ах, черт, ты совсем еще ребенок! Ничего не бойся, я все устрою.
Ему стоило огромных усилий сдерживаться.
– Как? – спросил он.
Она соскочила с кровати.
– Сейчас покажу. Прикрой лампу – я выгляну на улицу.
С большой неохотой – он считал, что женщина не имеет права ему приказывать, – юноша передвинулся так, чтобы спиной полностью загородить свет.
Он с настороженным любопытством наблюдал, как Тереза отодвигает занавеску и выглядывает на темную площадь. Потом она обернулась к нему и ободряюще кивнула:
– Ушли. Смотри, я тебе покажу.
Она подошла к обшарпанному комоду, вытащила из него черное платье и кинула его на кровать. Туда же полетели бюстгальтер и дамские панталоны. Потом она встала на колени и стала шарить в нижнем ящике. Юноша стоял и глядел на нее, но видел только круглые крепкие ягодицы. Он смущенно отвел глаза.
Наконец Тереза нашла то, что искала, и поднялась, держа в руках пару туфель.
– Одевайся. Мы с тобой примерно одного роста. Выйдем на улицу вместе. Все будет хорошо.
Юноша не мог поверить своим ушам. Он стоял и пялился на нее. Внутри у него вскипал гнев.
– Давай пошевеливайся! – нетерпеливо приказала женщина. – Неужели ты не понимаешь, что для тебя это единственный шанс выбраться отсюда?
– Ты что, хочешь, чтобы я надел все это на себя?!
Тереза различила в его голосе холодную ненависть и на секунду испугалась, но потом заставила себя рассмеяться:
– Да ладно, не дури! Солдаты ведь не будут искать девушку. И ты сможешь легко от них уйти. Неужели не понимаешь?
Юноша знал, что она говорит правду. Но мысль о том, чтобы надеть все это, задевала его маленькую мужскую гордость. Он говорил себе, что лучше уж быть схваченным и убитым, чем бегать по городу в бабских тряпках. Тереза начала стаскивать с него куртку, а он стоял как истукан и позволял ей раздевать себя.