– Пройти таможенный досмотр в США будет потруднее, – сказал мне Нго. – Но это уже ваша забота.
Я не собирался проносить товар через американскую таможню. Ронни нашел аквалангиста, готового выполнить некую довольно рискованную работу за 3000 долларов. Я должен был встретиться с ним (два дня назад, как я сейчас сообразил) в сан-францисской ночлежке, называющейся отель «Св. Ремигий». По плану товар я должен был уложить в герметизированный контейнер с таймером и пакетиком красной краски, прикрепленными к нему. Перед тем как мы подойдем к причалу, контейнер будет выброшен за борт, но сделаю это, естественно, не я.
Я все еще присматривал кока или стюарда, который не отказался бы подзаработать и был бы достаточно умен (или глуп), чтобы потом держать язык за зубами, когда «Каллас» затонул.
Как и почему, я не знаю. Штормило, но теплоход словно бы этого даже не замечал. Около восьми часов вечера двадцать третьего где-то под палубами раздался взрыв. Я в тот момент был в салоне, и «Каллас» почти сразу же начал крениться. Вправо… или это называется «на правый борт»?
Люди кричали, метались. Бутылки падали со стойки и разбивались. По трапу снизу поднялся мужчина, рубашка на нем сгорела, кожа обуглилась. Динамик начал отсылать людей к шлюпкам, по которым они были распределены во время учебной тревоги в начале плавания. Пассажиры тут же начали еще больше метаться. Мало кто из них потрудился принять участие в учебной тревоге. Я же не просто принял, но пришел пораньше – понимаете, я хотел стоять в первом ряду, чтобы видеть все. Я всегда очень внимателен, когда дело касается моей шкуры.
Теперь я спустился в свою каюту, взял пакеты с героином и рассовал их по нагрудным карманам. Затем я направился к спасательной шлюпке № 8. Пока я поднимался по трапу, раздались еще два взрыва, и теплоход накренился еще круче.
На верхней палубе царило полное смятение. Мимо меня, вопя, пробежала женщина с младенцем на руках – бежала все быстрее и быстрее по скользкой перекошенной палубе, ударилась бедром о планширь и перелетела через него. Я увидел, как она дважды перевернулась в воздухе, а на третьем перевороте исчезла из поля моего зрения. В центре площадки шаффлборда сидел пожилой мужчина и рвал на себе волосы. Еще один мужчина в белом поварском халате с жутко обожженным лицом и кистями бесцельно бродил по кругу, спотыкался и кричал: «ПОМОГИТЕ МНЕ! Я ОСЛЕП! ПОМОГИТЕ МНЕ! Я ОСЛЕП!»
Паника была почти всеобщей, от пассажиров она перекинулась на команду, точно моровая язва. Не забывайте, что между первым взрывом и моментом, когда «Каллас» погрузился в волны, прошло лишь около двадцати минут. Одни шлюпки осаждали толпы вопящих пассажиров, возле других была абсолютная пустота. Как и возле моей на кренящемся борту теплохода. Кроме меня, там оказался только матрос с прыщавым побелевшим лицом.
– Давайте спустим эту старую шлюху на воду, – сказал он, а его глаза безумно метались в глазницах. – Чертово корыто идет ко дну!
Спускать шлюпку несложно, но в нервной спешке он умудрился запутать тали на своей стороне. Шлюпка опустилась на шесть футов и заболталась в воздухе. Ее нос был на два фута ниже, чем корма.
Я пошел помочь ему, и тут он закричал. Тали он распутал, но при этом не успел вовремя высвободить кисть – скользящий вниз трос с шипением ожег его ладонь, ободрал кожу, и его швырнуло за борт. Я сбросил вниз веревочный трап, торопливо спустился по нему и отцепил тали от лодки. Потом я схватил весла и начал грести – иногда я катался на лодках для удовольствия, когда летом навещал друзей в их загородных домах. Но теперь я греб, спасая свою жизнь. Я знал, что если не успею отплыть на приличное расстояние от тонущего «Калласа», то водоворот, когда он пойдет ко дну, засосет и шлюпку вместе со мной.
Ровно через пять минут «Каллас» скрылся в волнах. И шлюпку захватил внешний край водоворота – мне пришлось грести совершенно бешено, только чтобы удерживаться на месте. Ушел он под воду очень быстро. За планшири все еще цеплялись люди и кричали. Они были похожи на кривляющихся обезьян.
Шторм разбушевался еще больше. Одно весло я потерял, но второе умудрился удержать. Ночь я провел словно во сне – то вычерпывал воду, то хватался за весло, чтобы повернуть нос шлюпки навстречу очередному пенистому валу.
Перед рассветом двадцать четвертого волны у меня за спиной начали вздыматься выше. Шлюпка помчалась вперед. Это было страшно, но и опьяняюще. Внезапно большая часть досок была вырвана у меня из-под ног, но шлюпка еще не успела затонуть, как ее вышвырнуло на эту забытую богом кучу камней. Я даже не знаю, где я. Просто понятия не имею. Штурманское дело никогда не было моим коньком, ха-ха.