Она подняла голову. Это был один из товарищей Жюльена.
— Эй, эй, молодой человек! — окликнула она, не зная, как его звать.
Он затормозил, повернул посреди улицы и остановился около нее.
— Вы звали меня, мадам?
— Да, я хотела бы знать… вы уезжали?
— Само собой, уезжал. Вчера только вернулся под страшным ливнем.
— Вчера!
— Да, вчера.
— И…
Она не знала, что сказать. Вот ведь уезжал и уже вернулся.
— Вы далеко были? — спросила она.
— Доехали до Сен-Флура.
— A-а, до Сен-Флура!
— А Жюльен?
Мать почувствовала, что у нее подступает комок к горлу. Она сделала над собой усилие, чтобы ответить:
— Он тоже уехал, надеюсь, скоро вернется.
— Вы не знаете, куда он поехал?
— Откуда мне это знать?
— Да, конечно, вы правы.
Он замолчал. Он вертел педаль, стукал по ней носком башмака. Хромированный металл поблескивал на солнце.
— Когда Жюльен вернется, передайте ему, пожалуйста, чтобы зашел ко мне, — сказал он.
Мать пообещала. Он простился и уехал. Он медленно нажимал на педали, держа руль одной рукой, а другую уперев в бок и слегка наклонив корпус вправо.
Как только он скрылся за углом, мать пробормотала:
— Надо было его спросить, когда он уехал, по какой дороге?.. Где это Сан-Флур?.. Все-таки если бы он видел Жюльена, он бы сказал…
Теперь сами собой напрашивались вопросы, и не один, а целая куча.
Она пошла дальше. На встречных она уже не обращала внимания. Она не останавливалась до самой скобяной лавки Релоди. Она вошла. Там был знакомый приказчик.
— Мадам Дюбуа… — обратился он к ней.
Но она прошла прямо к кассе, за которой сидела хозяйка. Мать сразу спросила, вернулись ли господин Релоди и Даниэль.
— Нет, мадам Дюбуа. Еще не вернулись. Надеюсь, что приедут сегодня вечером или завтра утром, вчера я получила телеграмму, они были в Клермон-Ферране, это не так далеко, только они уехали на велосипедах…
— Вы получили телеграмму?
Эти слова вырвались у матери почти против ее воли. Телеграмма! Как это она не подумала раньше…
— Да, телеграмму.
— Так, значит, телеграммы идут?
— Как будто, да. Почтальон даже сказал, что они едва справляются. Да это и понятно; все, кто уехал, хотят дать знать своим, что целы и невредимы… Это так естественно…
Госпожа Релоди говорит и говорит. Она ничего не знает, кроме тех четырех-пяти слов, что прочла в телеграмме, но она никак не хочет остановиться. Она недоумевает, почему их занесло в Клермон-Ферран, как они убереглись от дождя и бомбежек… Она говорит, говорит… мать терпеливо слушала ее болтовню. Слушала до тех пор, пока лавочница наконец не спросила:
— А ваш сын уехал в конце концов? Он как будто собирался уехать вместе с нашими, а потом не знаю, как это случилось, в последнюю минуту мы так заторопились.
Мать в нескольких словах рассказала об отъезде Жюльена. Хозяйка и приказчик молча слушали, мать закончила сдавленным голосом:
— Я не получила телеграммы.
И сейчас же хозяйка снова заговорила. Объяснила, что почта работает не везде, что есть города, где ничто еще не налажено.
Но мать ухватилась за эту мысль: а что, если сегодня придет телеграмма от Жюльена? Что, если телеграмму принесут в ее отсутствие, что, если отец спит и почтальон его не добудится, тогда он унесет телеграмму обратно… что, если…
Мать совсем разволновалась. Пролепетала несколько невнятных слов и поспешила уйти.
Она выбежала из магазина. Она никого не видела. Сначала она бежала, потом пошла быстрым шагом; сократила дорогу по Лицейской улице, идущей в гору; но мать все равно не замедлила шага. Она встречала знакомых. Отдавала себе отчет, что, здороваясь, они смотрят на нее с удивлением. Кивала им головой, но не задерживалась.
Ни на одно мгновение не подумала она, что Жюльен мог приехать, — в голове у нее только телеграмма. Она видит ее, видит эту телеграмму. Голубая, такой странной формы. Она не часто получала телеграммы. Последняя пришла ночью. Почтальон порвал брюки, перелезая через забор. Все воскресло у нее в памяти. Кухня, ночник, муж в ночном колпаке… Телеграмма извещала о смерти ее матери… О смерти.
Она бежит.
Вот она уже на Школьной улице. Еще метров сто по ровному месту в тени больших деревьев, а дальше под гору, по самому солнцепеку. Ей даже не приходит в голову держаться поближе к домам, которые отбрасывают короткую тень.
Она бежит.
Та телеграмма извещала о смерти матери. Она ее сохранила. Положила в молитвенник и спрятала в ящик шкафа.
Да, извещала о смерти.