– И, кстати, – останавливается он на пороге, – философия или филология?
– Философия, – продолжаю улыбаться. Мне сейчас тупо хочется его расцеловать за уступку. – Бюджетное место. И всё такое. На филологию вечно огромный конкурс.
– Лишь бы куда? – хмыкает он. Не презрительно, не обидно, а уточняя.
– Лишь бы учиться и получить высшее образование. Так всегда хотела моя мама. Это единственное, что я помню почему-то.
Он больше ни о чём не спрашивает. Кивает, давая понять, что понял.
– Отдыхай. До завтра.
И за ним закрывается дверь. А я остаюсь одна. В пустой квартире, что пахнет ремонтом и тишиной. Как птица в золотой клетке.
Глава 10
Тая
Ночью позвонила тётка. Я совсем забыла о ней – шаталась по квартире, как пьяная, и никак не могла уговорить себя упасть на идеальную поверхность огромной кровати. Настоящий сексодром. Слишком большое пространство для одной. Здесь явно место для двоих. Он будет требовать исполнение супружеского долга? Или нет?
– Цветочек мой, а ты где? – да, тётя Аля меня контролировала. К этому времени я обычно всегда возвращалась из ресторана.
Она никогда не спала, следила, чтобы я хорошо закрывала входную дверь. Бурчала, что я включаю свет и трачу электроэнергию, а позже бухтела, сколько можно намываться в душе – воды на таких, как я, не напасёшься. В общем, ни одна муха мимо её зоркого глаза зря не пролетала. И вот я нарушила стройный ход течения естественных событий.
– Я с Эдгаром, – говорю специально тихо, словно боюсь разбудить спящего рядом человека. – Ты же этого хотела?
– До свадьбы? – выдаёт моя тётка, а я так и вижу, как она поджимает ярко накрашенные губёшки.
– А что вас смущает? Вы же так хотели, чтобы я замуж за него вышла.
– Дура ты, Тайка, – шипит тётка, – кто ж самое ценное до штампа в паспорте отдаёт? Ну, ладно. Скажи спасибо, что у тебя тётя есть. Женится он, никуда не денется.
Бессмысленный разговор. У тётки вместо мозгов калькулятор какой-то. Вечно она что-то просчитывает, придумывает, чтобы потом легче было козни строить. Лучший способ свалить с ног Гинца – напустить на него бешеную собаку тётю Алю. И покусает, и облает, и управу найдёт. И горло перегрызёт, если надо. А лучше – выгрызет то, что ей нужно. Совершенно беспринципная. Склочница и кляузница.
Я к ней попала из тех же соображений: тётка увидела пользу от сиротки. Квартиру выбила. А так, пока я по семьям да интернатам кочевала, даже не подозревала, что у меня есть тётя, мамина сестра двоюродная.
Я таки решилась. Опробовала душ, а затем, откинув покрывало, вытянулась на новых простынях. Незабываемые ощущения. В своих мечтах я часто представляла именно это: убежать от тётки, купить комплект хорошего постельного белья и насладиться новизной его запаха. И вот случилось. Синица сказала бы сейчас, что ничего удивительного: запрос мирозданию ушёл – и вот результат. Но я не верю в мироздание, поэтому сбывшаяся мечта – всего лишь стечение обстоятельств.
Я чуть не проспала: как ни странно, меня подвела тишина. Не хватило тёткиного ворчания: она всегда просыпалась рано, и даже если не шла на работу, стенала, кряхтела, бубнила, пила чай, высказывала недовольным голосом стенам своё неудовлетворение качеством не жизни, а существования. В страшном сне я не могла предположить, что однажды мне не хватит её бухтения.
Консьерж вежливо со мной здоровается. Не смотрит в мою сторону. Холодный суровый дядька с сизой щетиной на щеках и коротким седым ёжиком на голове. Безупречно вежливый. Лишь в крепко сжатых губах чудится мне вчерашнее презрение. Но, может, я предвзята.
Водитель уже ждёт меня. Ещё один молчаливый сталагмит.
– Игорь, – представляется он мне, открывает дверцу и захлопывает рот.
– Тая, – лепечу я, и ловлю сухой кивок. Наверное, у него приказ: не разговаривать с предметами мебели. Что он успешно и делает. Ну, ладно. Я потерплю. Я вообще терпеливая. Но если с катушек слечу – меня и легион Тьмы не удержит. Поэтому пусть пока наслаждаются моей покорностью и бессловесностью. Настанет час, и я отыграюсь!
Не знаю почему, но подобные мысли бодрят, как утренний кофе. Фантазии – наше всё.
Он высаживает меня прямо возле университета. Всё та же холодная отстранённая вежливость. Лакей. Дверцу открывает передо мной. Я понимаю: так думать нехорошо, но почему-то водитель меня бесит.
Зато концерт по заявкам радиослушателей удался: как раз половина потока потеряла челюсть. Великая сплетница всех факультетов Ирка Шагалина даже сигарету уронила от неожиданности. Синица вращает глазами так, что становится страшно: они у неё с орбит чуть не сошли, как испортившиеся спутники.