— Можно я скажу кое-что очень неуместное? — Игорь неловко топчется у двери, трётся плечом о косяк.
— Раз уж заинтриговал, то говори.
— В тебя можно влюбиться с первого взгляда.
— Может, с первого крика? — Я иронизирую, потому что чувствую в Игоре игрока. Всё дело в моей недоступности, в отвержении мужчин. Это разжигает азарт.
— Может, и так. — Игорь не засмеялся. — У меня нет ни малейшего шанса, да?
Игорь из тех мужчин, кто преувеличивает, драматизирует, быстро загорается и также быстро угасает. Если не получает желаемое, то взрывается и делает глупости. Хотя не стоит рубить с плеча, может, он и не такой. Сейчас он добрый, совестливый и заботливый. Даже немного трогательный. Надо поставить галочку в блокноте, чтобы запомнить, что однажды я встретила хорошего парня. Смотрю на него во все глаза, как на достопримечательность, и улыбаюсь. Запоминаю навсегда, чтобы знать, что чудеса реальны, что я, наконец, не ошиблась. Он действительно хороший парень.
— Нет, Игорь, у тебя нет ни малейшего шанса.
— Спасибо, что ответила честно. И за помощь тоже. — Он либо не обиделся, либо отлично маскирует эмоции.
— Иди уже.
— Дай мне номер своего телефона.
Достаю телефон из сумочки, пытаюсь вспомнить пароль. Я купила его два дня назад, поэтому не помню ни пароль, ни номер.
— Скажи свой, я позвоню.
— Ты не знаешь свой номер?
— Нет, а что? Я же себе не звоню.
Игорь ждал звонка, а я мысленно ругалась, надеясь, что он перестанет анализировать каждый мой поступок. Лучше бы я осталась для него незнакомкой, не позволила зайти в моё купе или закричала о помощи.
Хотя я знаю, что кричать бесполезно. Однажды я пыталась, кричала, молила о помощи, пока не поняла, что это бесполезно. Тебе всё равно не помогут. Никто.
Игорь уходил медленно и с неохотой, снова предлагал остаться на ночь, давал ненужные советы. Тянул время, стоял слишком близко, всё ещё на что-то надеясь. А когда ушёл, тишина стала мёртвой. Чёрной. Нестерпимой. Заперев дверь, я прошлась по дому, зажигая свет, потом включила телевизор. Не выдержав, поднялась наверх и постучалась в детскую.
— Ты что, читать не умеешь? — буркнул Дима в щель.
— Я собираюсь перекусить. Сделать тебе что-нибудь?
— Я взрос-лый, — с нажимом, по слогам произнёс Дима и захлопнул дверь.
— Тогда расскажи мне про свои лекарства, а то инструкция слишком сложная, — попросила я из коридора, надеясь выманить его из комнаты.
Дверь медленно приоткрылась.
— Тоже мне, медсестра, — пробормотал Дима, проходя мимо. — Навязалась на мою голову, туристка неумелая.
— Слушай, а у тебя мороженое есть?
— Нет, конечно, мне нельзя мороженое, — осуждающе глянув на меня, Дима зашёл на кухню. — На фиг ты свет везде зажгла, ещё вечеринку устрой!
— Неплохая идея.
Дима бросил на меня дикий взгляд и достал инструкцию.
— Что тут непонятного? — тыкает тонким пальцем в ламинированный лист и кривит рот. — Написано же русским языком: ингалятор с красной наклейкой — три раза в день. С синей — только если нужно. Небулайзер мыть, как написано. Раствор для ингаляций в отдельном пакете.
— А ферменты?
— Только если понадобятся. У меня лёгочная форма. Неужели не заметно, что я в порядке?
Смотрит на меня, прищурившись, оценивая. Вызывающе смотрит. Ищет сочувствие в моих глазах, чтобы прихлопнуть его в зародыше. Не любит говорить о своей болезни, но от себя не спрячешься. Уж я-то знаю.
— Ты в какую школу ходишь?
— В дурацкую. Мне пора спать.
Привычными движениями Дима принял нужные лекарства, сделал ингаляции и направился к выходу.
— А гимнастика?
— Я не маленький, да и вообще, я здоров.
— Можно послушать твои лёгкие?
— Нет. — Красные пятна гнева поползли по его совсем ещё детским щекам. — Тебя пустили в этот дом, потому что тебе негде жить. И всё. Поняла? Мне ты не нужна. Если не хочешь вернуться в сарай, то оставь меня в покое!
— Дима!! — зову, и он неохотно замирает на лестнице. Худенькие плечи дёргаются, готовясь к противостоянию.
— Что ещё?!
— Я знаю, что ты в порядке.
— Отвали и не дёргай меня. Я собираюсь притвориться, что ты здесь не живёшь.
Сколько ему лет? Одиннадцать? Если судить по нраву, то все семнадцать.