— Ему плохо?
— Нет, но ему нужна твоя помощь. Он забыл, как делать ингаляции.
Вот же, хитрый поросёнок!
— Так помоги ему сам.
Макс даже не пытается извиниться. Вышвырнул меня из дома, а теперь пришёл за помощью. Сажусь на кровать и натягиваю на себя простынь. Мне неприятен его взгляд. Слишком осязаемый, он ощущается, как касание.
— Зачем ты сняла этот хлев?
— Спокойной ночи!
— Дима не доверяет мне с лекарствами.
— Он тебе не доверяет или ты сам себе не доверяешь?
— Помоги ему. Всего двухминутное дело, а потом я провожу тебя домой. Не заставляй меня тащить ребёнка в пижаме по ночной улице.
— Не стоит меня провожать.
Накидываю платье, зашнуровываю, включаю фонарик на телефоне. Спешу, оставляя Макса за спиной, не хочу идти с ним рядом, боюсь сдаться потребности мстить. Внутри медленно разгорается желание причинить боль, выкрикнуть мою ненависть, расцарапать его грудь ногтями и зубами.
Он превратил меня в животное, подобное ему самому.
Дима сидит на кухне, довольный, как будто выиграл в лотерею. Рядом на столе лекарства, чайные ложки и три стакана. Значит, он разыграл драматическую сцену, чтобы заставить Макса за мной сходить.
Дима сполз со стула, замялся, потом залез обратно. Глазёнки бегают, руки нервно теребят инструкцию.
— Лара, привет.
— Привет.
— Помоги мне разобраться с ингаляторами.
Опускает взгляд, надеется, что я его не выдам.
— Давай, я всё сделаю, — улыбаюсь, и Дима чуть слышно выдыхает. Макс выхватывает пакет из моих рук, читает инструкцию.
— Что тут такого непонятного? Если бы ты сказал, что в пакете есть инструкция, я бы сам тебе помог. Ты ведь делаешь это каждый день.
Распахнутые детские глаза смотрят на меня с мольбой.
— Важно соблюдать последовательность действий. — Импровизирую, раскладываю ингаляторы. — Людмила Михайловна оставила инструкции, но Диме нужна ещё и гимнастика. А по утрам — дренаж.
Макс пристально следит за моими действиями, потом проводит рукой по лбу, ерошит волосы и садится на табуретку.
— Пронесло, — одними губами говорит Дима, и я корчу смешную рожицу. — Лара, ты придёшь с утра кататься? — спрашивает нарочито громко и с вызовом смотрит на дядю. Тот заметно напрягается.
— Кататься? — не понимает Макс.
— На самокате. Мы сегодня до бухты доехали, а завтра хотели в другой конец.
Макс поднимается на ноги, опрокидывая табуретку, смотрит на меня из-под сдвинутых бровей. На то он и чудовище, чтобы никому не доверять. По себе знает, на что способны люди.
— А шлем где? — угрожающе спрашивает Макс, пытаясь найти в моих действиях оплошность.
— В шкафу, — беззаботно отвечает Дима. — И наколенники, и всё остальное. У Лары шлема нет, она безбашенная.
На секунду взгляд Макса становится почти человеческим, но потом он снова хмурится.
— А тебе можно?
— С Ларой — можно, — вдохновенно врёт Дима. — Ей бабушка доверяет.
Веский аргумент. Взгляд Макса смягчается, он кивает, подбирает табуретку и садится. Следит, как я похлопываю Диму по спине, придвигается ближе, щурится, как будто видит на моей ладони яд.
— Сделай мне мороженого на ночь. — просит мой неожиданный маленький друг, и я повинуюсь. Мы пьём тёплую вкуснятину, вылавливаем ягоды и считаем, у кого больше. Макс демонстративно отворачивается к окну, не участвуя в наших играх. Чувствует подвох, но не может его найти. Пользуясь возможностью, я подношу палец к губам, беззвучно машу Диме рукой и выскальзываю из дома. Бегу, размахивая телефоном, рисуя зигзаги света на тёмной улице. Запрыгиваю на диван и лежу, распятая событиями дня.
Вот она, моя месть! Прямо передо мной. Шанс, блестящий, как новогодняя игрушка. Я могу рассказать Диме правду, настроить против Макса, разрушить их. Ребёнок проклянёт чудовище. Всего несколько слов — и узы крови будут рассечены.
Эта месть сделает меня сильной и безумно несчастной.
Я на такое не способна.
*******
… Он смотрит на меня из окна, а я ползу, рыдая от боли, вижу только его глаза. Знаю, что он найдёт меня, везде, всегда, будет преследовать, и я вою в голос, оплакивая моё будущее…
Просыпаюсь в пятый раз за ночь. Где он, долгожданный катарсис? Когда же я почувствую облегчение? Сверчки замеряют мои кошмары ночной песней. Открываю крохотное окно, высовываюсь по пояс, принюхиваюсь к морю. Соль, рыба, тёплая земля и никакой мести. Может, в этом и состоит моё излечение? Почувствовать силу, подержать в руках возможность мести — и отпустить. Оставить Макса наедине с судьбой, пусть та разбирается.