— Лара.
Моё имя в исполнении Макса звучит, как предупреждение.
— Слушаю.
— Вечером ко мне придут знакомые. Я бы отменил, но дело в том, что меня уже пару дней не было на работе, а они…
— Не меняй свои планы из-за меня.
— Я хочу, чтобы ты знала, что того мужчины в моём доме больше не будет.
Это — не его дом и не мой тоже. Особенно не мой.
— Как угодно.
— Ты ведь знакома с Игорем? Он вернулся из командировки и зайдёт проведать Диму.
Недом, а проходной двор. Игоря видеть не хочется, он любопытный и навязчивый. А ещё он задаёт слишком много вопросов, на которые мне и самой хочется знать ответ.
Макс видит мои мысли так ясно, как будто они отпечатываются на экране в ленте новостей.
— Если хочешь, я попрошу Игоря зайти в другой раз, — предлагает он, потом добавляет: — Когда тебя не будет дома.
— Нет, не стоит. Пусть навестит Диму.
Мне не нужна помощь, я справлюсь сама. Поправка: мне не нужна его помощь.
Холодильник почти пустой, но ехать в магазин не хочется. Сразу возникнет вопрос: кто поедет, с кем, на машине или на такси. Намного проще заказать на дом. Никаких споров, нужен только планшет и несколько минут моего времени. Я делаю знак, чтобы Макс посторонился, но он не двигается.
— Лара, я думаю, что нам стоит поговорить.
Внутри что-то обрывается, и я понимаю, что никогда не буду к этому готова. Никогда.
Я втёрлась в их жизнь, переехала в их дом и при этом напряжённо жду катарсиса. Вот он, мой шанс. Казалось бы, в чём дело? Почему бы не поговорить по душам? Почему бы не высказать всё, что гноилось в моей душе долгие годы? Ведь именно этого я и ждала: слова или поступка, которые выпустят из меня прошлое, излечат и научат жить дальше.
Но, к сожалению, таких слов не существует. Даже самое искреннее «извини» не поможет. Наоборот, оно только усилит боль. Ненависть не приведёт к спасению, но ничего другого во мне нет. Поэтому я отступаю и прижимаюсь спиной к дверце холодильника.
Говори, — неохотно разрешаю.
Макс совершенно неподвижен, как манекен, даже не моргает. Смотрит на меня и молчит. Из гостиной доносится потешная мелодия компьютерной игры, ветер хлещет окно ветвью, а между нами натянулась тишина. Та, которую не нарушить, ибо нет слов, которые не страшно произнести.
Прищурившись, Макс склоняет голову и уходит.
Он не смог найти слов.
Я ухожу в свою комнату, достаю планшет и заказываю еду в интернет-магазине. Потом звоню им и пытаюсь разжалобить продавца историей о больном ребёнке, чтобы получить срочную доставку. Ловлю себя на мысли, что всё это слишком буднично, что я выпала из драмы, в которой однажды играла главную роль. Улыбаюсь этой мысли.
Моя новая роль кажется забавной, хотя и неудобной, как чужая обувь. Я — «вторженка» в чужую жизнь и чувствую себя странно. Я привыкла существовать вне жизни и умею притворяться так, что мои действия выглядят вполне достоверно. Но здесь, рядом с моим маленьким другом всё на удивление реально и буднично.
Я долго нежусь в душе, надеваю платье и, забросив грязную одежду в стиральную машину, отправляюсь проведать Диму. Искать его не пришлось, он по-прежнему валялся на диване и лупил одноглазых бандитов на игровой приставке.
— Поиграй со мной, а то скучно, — просит он.
Я усаживаюсь рядом и пытаюсь разобраться в игре. Неожиданно оказывается, что у меня незаурядные способности к стрельбе, и тогда мой маленький друг коварно усмехается и достаёт спортивную игру. Олимпийские игры. Спорт — дело серьёзное, и меня захватывает так, что я не слышу, когда привозят еду. Нас засасывает в игровую воронку на несколько часов. Когда я захожу на кухню, чтобы заварить чай, обнаруживаю, что Макс разложил покупки по местам. Продукты в холодильнике, фрукты сверкают влажными боками в вазе на столе. Макс старается. Он не знает, как заслужить моё прощение, а я не знаю, для чего оно ему нужно. Меня это раздражает, потому что мне всё труднее его ненавидеть. А иначе я просто не знаю, как жить.
— Ты здорово играешь, — говорит Дима. Он пьёт лимонад, а я — чай, и мы играем в теннис, не сходя с дивана. — У тебя дома есть ХЬох… ну… игровая приставка?
— Нет, — я напрягаюсь, предчувствуя следующий вопрос, и он, конечно же, не заставляет себя ждать. Странно, что Дима не настоял на ответе раньше.