— Тварь, — кинул коротко Стас, я сжала под столом кулаки, впиваясь ногтями в ладони.
Держись, Карина, осталось немного. Все закончится, и можно будет пойти и сдохнуть. Я улыбнулась и произнесла:
— Иногда может не повезти, Стас.
Он раздул ноздри, убивая меня взглядом.
— Странно, что я не понял сразу, что ты обычная шлюха, которая ляжет под любого, кто предложит больше. Думаешь, с Карельским ты надолго? Он выкинет тебя за порог, как только ты ему надоешь.
— А я еще кого-нибудь найду, — держала я улыбку, все сильнее впиваясь ногтями в ладони.
Стас резко встал, громко отодвигая стул, адвокаты вздрогнули, напрягаясь, я продолжала сидеть без движения. Пусть ударить, пусть, мне все равно.
Но Стас только молча вышел, закрыв за собой дверь в кабинет и в мою жизнь заодно.
Мужчины переглянулись, адвокат Стаса заметил:
— Что ж, все вопросы решены.
Поднявшись, я кивнула, попрощавшись, медленно вышла из кабинета. Коридор был пуст, я почти побежала в сторону туалета. Меня вырвало, душили слезы, которые я больше не могла сдерживать.
Не знаю, сколько времени я там провела. Встав у раковины, посмотрела на свое отражение. Бледное лицо с пустыми глазами, размазанная косметика. Открыла кран, подставляя под него ладони, на каждой было по четыре красных метки от ногтей. Я стояла, глядя на бегущую воду, ни о чем не думая, пока не раздался стук в дверь.
Удивленно заморгав, перевела на нее взгляд, внутрь заглянул мой адвокат.
— Карина Константиновна, — сказал, кашлянув, стараясь не смотреть в мою сторону, — у нас еще есть дела.
Я только кивнула, он прикрыл дверь. Быстро умывшись и приведя себя в порядок, я вышла.
Приехали мы домой к Арсению. Вот у кого был праздник, так это у него. Кроме Карельского нас с адвокатом встретил Коновалов Вячеслав Семенович, зам Арсения, он мне не нравился.
На вид лет пятидесяти, лысый, с маленькими глазами, взгляд которых всегда кажется липким, и улыбкой на губах, которая, не знаю, кого могла бы обмануть. Скользкий тип, я бы не стала вести с ним дела, но Карельскому, безусловно, виднее, с кем связываться, а с кем нет. И если держит возле себя такого человека, значит, выгоду имеет. В том, что Арсений неплохо разбирается в людях, я не сомневалась.
Я мечтала только об одном: закрыться в выделенной мне комнате и не выходить оттуда без необходимости, однако Коновалов чуть ли не с порога стал совать мне в руки бокал с шампанским. Взяв его, я тут же поставила бокал на стол, решив, что адвокат и без меня все расскажет, двинула в сторону комнаты, но Арсений схватил меня за запястье. Не глядя, кинул:
— Останься.
Руку отпустил, а я только зубы сжала. Взяв бокал, села в кресло, Коновалов весело заметил:
— Дал бы девочке отдохнуть. Развод такое изматывающее дело. Сам разводился три раза, и все три, кстати, удачно.
Он сам засмеялся своей шутке, адвокат растянул губы в улыбке, Арсений никак не отреагировал, я сделала большой глоток. Раз уж мне так необходимо находиться здесь, расслабиться не помешает.
— Нет, серьезно, — заметил снова Коновалов, — Карина что-то бледновата.
Ну надо же, какая забота. Карельский соизволил повернуть в мою сторону голову. Прошелся равнодушным взглядом по лицу, не остановившись ни на секунду, и снова отвернулся.
— Как все прошло? — задал вопрос адвокату.
Я сделала еще один большой глоток, допивая шампанское. С утра я почти не ела, плюс пережитый стресс, так что алкоголь резко ударил в голову, расслабив мышцы. Наконец мне стало плевать на происходящее. Пусть ненадолго, но все же.
Адвокат, поправив очки, покосился в мою сторону и заметил:
— В целом, неплохо. Без оскорблений не обошлось, но Карина Константиновна держалась хорошо.
Я невольно хмыкнула, видимо, слишком громко, потому что присутствующие покосились в мою сторону.
— Отлично, — заметил Арсений, — документы по передаче фирмы готовы, как я понимаю?
— Да, они со мной.
— Тогда предлагаю не тянуть.
Мы прошли в кабинет Карельского, Коновалов остался в гостиной допивать шампанское. От меня требовалось немного — поставить подписи. Пробежав глазами по тексту, я расписалась, Арсений тоже, и все было кончено.
Когда адвокат и Коновалов уехали и Карельский закрыл за ними дверь, я поинтересовалась с легкой язвительностью:
— Теперь я могу пройти к себе?
Карельский молча сверлил меня взглядом, стоя на пороге гостиной. На этот раз он осмотрел меня с ног до головы, и хотя платье на мне было более чем скромное, я почувствовала себя неловко и обхватила за плечи.